В мгновение ока официант оказался рядом с Дженет.
— Мне, пожалуй, зеленый салат, уксусную заправку отдельно и еще «Фетуччини Альфредо».
Официант, на табличке которого значилось имя Стив, повернулся к Флориану и вернул ему деньги:
— Можно без этого. В ресторане сегодня все как с ума посходили, из-за того что выставили Шону.
— Почему? — спросила Дженет.
— Карма. Она вела себя здесь как хозяйка, и все потому, что встречалась с одним из менеджеров. Все потрясены до глубины души. Так или иначе, сэр, — что прикажете?
— Салат с вашей, несомненно, соблазнительной домашней заправкой, томатный суп с двойными гренками, куриные палочки — ух, вкуснятина — с горчичным соусом. Так, дальше: цуккини во фритюре, седло барашка, но только не с рисом, а с картошкой и...
— Сэр?
— Да, Стив?
— Не уверен, что понял вас. Вы ожидаете кого-то еще?
— Нет. Только я и милая Дженет.
— Тогда, осмелюсь сказать, на двоих вам этого более чем достаточно.
— Спасибо, Стив, но я хотел бы заказать еще кое-что. Разве в Нью-Смирна-Бич существует особый закон, регулирующий количество еды, которое можно заказать в ресторане?
— Нет, сэр.
— Хорошо.
Флориан заказал еще десять блюд, каждый раз самым скрупулезным образом оговаривая подробности гарнира и степень готовности мяса.
Стив пришел в состояние заботливого умиления.
— Ну, знаете, у шеф-повара глаза на лоб полезут.
— Жизнь создана для наслаждений, верно, Стив?
— Так точно, сэр.
— Надо уметь жить так, чтобы наслаждаться каждым мгновением. Радость — закон жизни. А теперь — марш на кухню, Стив. А то мы уже почти обезумели от голода.
— Похоже, у вас разыгрался аппетит, — сказала Дженет.
— Да, я дам этому парню на чай свои швейцарские часы. Итак, вы что-то говорили мне по телефону насчет нового крема против сыпи...
— Говорила.
Минут десять они толковали о законных и незаконных препаратах по уходу за кожей, пока ресторанные служащие не стали поглядывать на них с чрезмерным любопытством. Вскоре появился и сам шеф-повар:
— Вы что, издеваетесь над моей едой?
— Напротив, я отношусь к вашей кухне с величайшим почтением.
— Значит, остряк-самоучка?
— Нет, я всего лишь клиент . Не сомневаюсь, что блюда в вашем исполнении великолепны, и намерен отведать всего понемногу. «Хижина» хорошо известна в пределах действия телефонного кода 004 и славится своей изысканной кухней и духом дружелюбия. Это знают все. Итак, вперед, мой славный кок!
Озадаченный шеф-повар удалился. Стив задержался у их столика.
— Стивен, мальчик мой, — обратился к нему Флориан, — множество толстяков, поедающих множество жирной пищи, это благо, великое благо для Америки.
— Называйте меня лучше Стив, сэр. И я не понял.
— Подобно всему прочему в жизни, Стив, все дело в цифрах. Множество толстяков означает множество счастливых фермеров, счастливых производителей сельскохозяйственных удобрений, счастливых водителей-дальнобойщиков, счастливых работников в закусочных — счастье и радость для всех. Избыточный вес гуляет по всей экономике, как цунами процветания.
— Но у толстяков больше проблем со здоровьем. И ясно почему.
— Это-то и прекрасно, Стив. Наше общество достигло состояния неустойчивого равновесия между тучностью и процветанием. Если бы все американцы потолстели хотя бы на одну унцию, систему здравоохранения стало бы лихорадить и экономика пострадала бы. Если бы те же самые американцы похудели бы на одну-единственную унцию, Стив, экономика пошла бы ко дну.
— Никогда не думал о тучных людях в этом смысле.
— Вот теперь и подумай.
— Хорошо, сэр.
Стив отошел. Флориан повернулся к Дженет:
— Все, что я говорил о жизни и хороших временах, — шутливое вранье низшей пробы.
— Рада слышать.
— Насколько я понимаю, Дженет, жизнь — это бесконечное пиршество утрат, и всякий раз, претерпев новую утрату, приходится осуществлять мысленную перестановку, выбрасывать вещи, а это ведет к новым утратам и так далее.
— Вы читаете мои мысли. Жизнь так и норовит уколоть или порезать.
— Ваши мысли читать нетрудно. Все видно по вашим глазам, — Флориан допил свой бокал. — Когда эта мысль впервые осенила вас?
— Я была тогда еще маленькой и несмышленой. Верила в сценарий, который мне дали. И вот однажды, в начале восьмидесятых, в Северном Ванкувере я проехала на красный свет, и у меня словно глаза открылись: я поняла, что отныне и навсегда вся моя жизнь будет идти не в плюс, а в минус. Забавно, что понять, как глубоко повлияли на вас те или иные события, удается лишь много лет спустя после того, как они произошли. С вами тоже так?
— Так было всю мою жизнь: сплошные утраты, ощущение, что все ускользает. Не деньги — плевал я на деньги, — деньги сами липнут ко мне. Но все остальное — уходило и наконец ушло.
— Боюсь, Флор, особого к себе сочувствия вы в нашем мире не добьетесь.
— Но, видите ли, я и не ищу сочувствия, — Флориан посмотрел в сторону кухни. — А вот и наш ужин, — он встал. — Извините, я должен сходить за одной приятельницей. Скоро вернусь, — как вы говорите: и глазом не успеете моргнуть.
Стивен начал ставить на стол тарелку за тарелкой, а когда свободного места не осталось, притащил еще один столик. Большинство блюд показались Дженет отвратительными: салат явно страдал экземой; кус-кус напоминал разлагающуюся плоть; свинина была покрыта обуглившимися волдырями; месиво из резинок и шнурков, переименованное в спагетти. Расставив блюда с едой, Стив шутовски тряхнул вихром.
— Ничего не забыл? Погодите-ка... Ну да, конечно, — он выхватил маленькую перечницу. — Перец?
— Нет, спасибо, дорогой.
— Все равно — оставлю на всякий случай.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82