Тебе, полагаю, не надо объяснять, что все это мне было понятно не больше, чем «Волшебный мир Интернета» доктора Кула, и даже менее интересно, хотя Катриона сочла нужным продолжить эту дискуссию с собой:
— Так, может, когда эта женщина решила позировать перед камерой, она вовсе не думала о мужиках, у которых что-то там шевельнется, а только о себе. Камере на нее наплевать, и она, может, ловила кайф, воображая мужиков, которых, как и камеру, эта картинка ничуть не проберет.
К этому времени она несколько раз произнесла эту загадочную фразу «ловить кайф» или «поймать кайф», совершенно меня запутав. Наверное, я что-то не так записал и переиначил весь смысл ее слов. Но фраза эта проникла в мое сознание — точно так же, как начат проникать в мое сознание доктор Кул. И я решил попробовать употребить ее сам.
— А вы, сидя в ванне, поймали кайф?
Я надеялся, что эта лингвистическая игра, когда я притворялся, что знаю, о чем говорю, поможет мне лучше понять «прямую видеосвязь» и немного приблизиться к Розье, Феррану и Минару и прочим. Я действовал примерно так же с Али и миссис Кемпбелл, и там это сработало — в какой-то степени. Так почему бы не попробовать еще раз?
Катриона принялась теребить выбившуюся из-под тюрбана прядь волос, и, вид у нее был такой, будто я задал очень трудный, тонкий и серьезный вопрос. Точно так же она медлила с ответом, когда я спросил ее, влюблена ли она в этого молодого человека — Юена, или Гери, или как там его, — и точно так же, как и тогда, ответила:
— Не знаю. — Но потом, после еще одной паузы, когда я уже почти забыл, о чем ее спросил, добавила: — Может быть. Как-то это,.. — И после еще более долгой паузы, когда я уже решил, что с этим вопросом покончено (в конце концов, ее ответы никак не помогали мне истолковать картинку обнаженной женщины), она сказала, опять прибегнув к анаколуфу, который так трудно перенести на бумагу: — Когда вы терли мне спину… мне было… у вас очень хорошие руки.
— Спасибо, — сказал я.
— То есть я не могу поверить, что вы никогда не делали ничего такого раньше.
Еще минута — и она опять спросит меня: «Неужели вы и в самом деле?..» Чтобы это предотвратить, я спросил ее, не приходило ли ей в голову почитать Юма, и, когда она ответила: «Нет», предложил ей пока что проглядеть «Феррана и Минара» и сказать мне, имеют ли они какое-нибудь отношение к Жану-Бернару Розье и его таинственной «Энциклопедии», которая в конце концов и была предметом моих последних писем тебе. Такие темы, как обнаженные девушки в ванне, только отвлекают меня и годятся лишь для дешевых романов, присутствие которых на полках Уотерстоуна привело меня в такое негодование.
После этого Катриона ушла, и я испытал огромное облегчение, не получив еще одного предложения «попить чайку». Я слышал, как она спустилась по лестнице в гостиную, а сам занялся поисками в Интернете, набрав на клавиатуре «Руссо». Вскоре, через серию «гиперссылок», как назвал бы их доктор Кул, я вышел на «Национальный музей античности», затем на «Путеводитель по кинофильмам» и, наконец, на «сайт» молодого человека в Техасе, изучающего компьютерную науку и интересующегося Толкином. Проведя за этим приятным занятием сорок пять минут, я не обнаружил никакой новой информации по интересующему меня вопросу.
Нет, все-таки Катрионе пора отправляться домой в свою лишенную горячей воды квартиру и к своим занятиям наукой жизни. Я вовсе не хочу, чтобы из-за меня она стала отставать в учебе. Я спустился вниз и обнаружил ее на диване. Она сладко спала, а на груди ее лежала открытая книга «Ферран и Минар». Я осторожно снял с нее книгу, затем вернулся в кабинет и написал это письмо, которое собираюсь попросить ее бросить в почтовый ящик по пути домой. О прошлом письме я поминать не буду — ты его уже прочитал. А теперь ты дочитал и это. Так что, наверное, пора поставить точку. До свидания — до следующего письма.
Глава 8
Ферран и Минар осматривали свое новое жилье. Слуга отца Бертье привел их в небольшой опрятный домик, и Ферран решил, что он вполне подходит для их нужд. На лице у слуги было такое выражение, словно он ждал чаевых, но они сумели отправить его восвояси без единого су.
— Как здесь чудесно, — сказал Минар, закрыв за ним дверь; потом он начал открывать ставни, а Ферран ограничился тем, что провел пальцами по столу — нет ли пыли. Пыли не было — видно, здесь недавно прибрались.
— Подумать только, что Жан-Жака посетило вдохновение в этих самых местах! — с восторгом воскликнул Минар, глядя на окружающую местность в окно — к тому времени он открыл ставни и в комнату хлынул солнечный свет.
— Я уже сказал тебе, что мы не будем знакомиться с господином Руссо.
Ферран прошел к окну по скрипучим половицам и закрыл один ставень. Минар, не обращая на него внимания, оглядывал мебель, открывал дверцы шкафчиков, выдвигал ящики столов с таким веселым видом, словно совершенно забыл — по крайней мере на время — все свои многочисленные горести. Ферран сел за простой стол и сказал:
— Мы начинаем новую жизнь. Будем честно трудиться и тихо жить в этом доме.
Минар сел напротив него.
— Да, — подтвердил он, — новую жизнь.
Он схватил Феррана за руки, и они еще раз повторили клятву верности дружбе. Тут Минар, видимо, вспомнил о своих горестях и заплакал.
— Моя бедная Жаклин! — сквозь рыдания проговорил он.
— Да, вот что я еще хотел вам сказать, — устало произнес Ферран и погладил друга по голове, которую тот уронил на рукав, поливая его обильной влагой. — Вы должны пообещать мне никогда больше не упоминать имени этой девушки. Даже у деревьев есть уши — запомните это, Минар.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100