А тем паче ежели рук нет.— Да. И опять же известно: как крик услышишь — кончено, пришел твой смертный час.Они покосились на Лассе. Он резко вскинул голову и весь задергался.— Я вам скажу, у него и корень этот есть, и еще кой-чего! Я так полагаю, ты давно уж сатане запродался, а, Лассе?— Ясное дело, а то нет!— Ну вот, я же говорю!— Ого, слыхали?— А злые духи тебя по ночам не проведывают?— Не-е… Кто с самим дьяволом в дружбе, того они не трогают. Тому спится сладко, ровно младенцу.— Ну, это уж ты, Лассе, прихвастнул!— Да, брат! Это уж ты привираешь! Кабы так, не пришлось бы тебе увечным по жизни маяться!— Мастер-то тебя отделал, будто своей почитал добычей, а не бесовой!Они хохотали над собственными шуточками. Злоба зажглась в обращенном к ним пылающем взоре.— Да мне это тьфу, понял?!— Так уж и тьфу!— Они ведь с тобою как с обыкновенной палаческой поживой обошлись, ей-богу!— Ну и что! Все одно не обломать им Лассе Висельника! — Он выкрикивал слова, яростно сверкая глазами. — Чего захотели! Не так это просто!— Неужто! Однако начать-то они все же начали!— Да ничего им у меня не отнять, нету у них такой власти! — крикнул он, вскакивая. — Понял? Нету — и все! Не в человеческой это власти — меня одолеть, сказано тебе, и шабаш!— Да что ты! Беда, да и только!— Им до меня нипочем не добраться! Чем я владею, никакая в мире сила не отымет! А от меня потом к мальцу вон перейдет, он мой наследник!— Ба! Так у тебя и наследство есть, Лассе? Ну и ну, слыхали?— А ты как думал! Есть, да побольше вашего! Ему от меня и корень, и вся преисподняя в наследство достанутся!— Выходит, есть у тебя корень-то?!— Есть! Душу можешь дьяволу прозакладывать, что есть! Показать тебе, что ль!— Не, не!..— Вот он где, на груди у меня! По виду будто как человечек, и с ним хоть воруй, хоть чего хочешь делай — все тебе в руку пойдет, пусть даже и рук нету!Они разинули рты. Воззрились на него со страхом.— Как же ты раздобыть-то его ухитрился, пропащая твоя душа? Неужто на лобном месте?— А то где ж! Под самою виселицей, куда они трупы закапывают, как их ветром снесет!— И ты решился туда пойти! Да ночью!— То-то и есть, что решился! Это тебе не дома в постельке лежать да «Отче наш» перед сном бубнить! Ты бы сроду не решился!— Не, не!..— Они там вздыхали да стонали — жуть…— Это кто ж?— Известно кто, мертвецы! Уж они на меня кидались да цеплялись за меня, пока я шарил-то! Так и лезли! Я их колотил почем зря, а они вопили и рыдали, ровно помешанные, когда их лупят, чтоб угомонились! Вой стоял и рев — как в аду, думал, с ума свихнусь, никак от них было не отвязаться! «Прочь, окаянные! — орал я им. — Прочь от меня, нечистые видения! Я-то не помер, я живой, у меня он в дело пойдет!» Ну, напоследок разогнал я их. И тотчас увидел: прямо под самой виселицей и растет, там тогда Петтер Мясник и еще какие-то болтались. Я землицу округ культею разгреб, а потом наземь бросился и давай его зубами выдирать!— Да ну?! Прямо зубами?— Ага! Зубами! Которые сами-то не смеют, так они собак заставляют!Взор его пылал неистовым огнем.— И тут вдруг в нем как завоет! Как завоет! У-у-у! Кровь в жилах леденела! Но я ушей не затыкал, как иные! Баба я, что ль! Я терпел! И все дергал и дергал за корень! Мертвечиной смердело, и кровью, и порчей! И ревело, и голосило из подземного царства! Но я ушей не затыкал! Я тащил его и тащил! Потому — завладеть им хотел!Он бесновался как одержимый. Все отшатнулись назад.— А как вырвал я его — загрохотало все вокруг, затрещало, ходуном заходило! И разверзлась бездна, и всплыли трупы и кровь! И тьма раскололась, и пламень побежал по земле! И ужас, и плач! И все полыхало! Будто ад на землю выплеснулся! А я кричал: «Мой он теперь! Мой!»Он стоял, потрясая над головой обеими обрубленными руками, как чудовищный, изувеченный фантом, безумные глаза словно взорвались, а голос утратил всякое человеческое выражение.— Есть у меня наследство, есть! Есть у меня наследство! Душу можете дьяволу прозакладывать, что есть!Палач сидел недвижимо, его тяжелый, вневременный взгляд был уставлен в темноту.
Народу прибыло, стало шумно и тесно, в полусумраке слышались голоса, и смех, и звон бокалов, стеклянный шар под потолком медленно вращался, отбрасывая неясные сине-фиолетовые и зеленоватые блики, танцующие пары скользили по полу где-то посредине, и слабо звучала музыка.Танцы вылились в проходы между столиками, растеклись по всему залу, женщины в светлых туалетах, полузакрыв глаза, висели на мужчинах, музыка отбивала джазовые ритмы.Пышная красотка проплыла мимо, взглянула через плечо кавалера.— Смотри-ка, и палач здесь, — сказала она. — Как интересно!Блики кружились над шумной сумятицей, столы отсвечивали бледным мертвенно-зеленым светом, официанты в испарине метались средь гомона и криков, пробки от шампанского стреляли.Жирный господин в топырящейся манишке подошел и учтиво поклонился.— Для нас большая честь видеть среди нас палача, — сказал он, угодливо потирая руки, и поправил пенсне, за которым блестели колючие глазки.Танец кончился, и пары рассеялись, с улыбками вернулись за столики.— А вы знаете, что палач здесь?— Да ну, неужели!— Ага, вон он сидит.— Ну шикарно, а!Молодой человек с энергичным мальчишеским лицом приблизился к нему и, чеканно приставив ногу, вскинул прямую руку.— Хайль! — воскликнул он и на мгновение замер. Повернулся кругом и, щелкнув еще раз каблуками, пошел обратно на свое место.Все галдели и хохотали, человек в лохмотьях проник в зал и ходил от стола к столу, что-то шепча и протягивая тощую руку, пока его не выдворили.Уличная шваль сидела, попивая из бокалов.— Ну здорово, до чего он шикарный в своем красном костюме, а!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15