Конечно, не стоит и говорить о том, что автор абсолютно не в своем уме и его разбор моей статьи — чистая пародия, а его доводы строятся на ложных основаниях и фактических ошибках — это понятно даже ребенку. И все же, все же — тут-то вся и загвоздка — я теперь ничего не могу поделать. Ну, то есть не могу написать в газету как ни в чем не бывало: «Мое внимание привлекла рецензия, помещенная у вас четыре года назад». Все это будет просто смешно. Вот что меня больше всего раздражает — упущенное время. Я это переживаю лишь сейчас, а для всех остальных это уже история. И все эти годы я ходил с нанесенной мне раной и не знал о ее существовании! И все мои друзья, должно быть, знали об этом — видели нож, торчащий у меня промеж лопаток, — и ни один сукин сын не набрался смелости сказать мне. Боялись, наверное, что попадут под горячую руку — так бы оно и было, — но тогда зачем существуют друзья? А этот мой недруг, кто он такой? Какой-нибудь отсеянный мною аспирант? Какой-нибудь ученый англичашка, от чьей книги я оставил мокрое место в подстрочной сноске? Какой-нибудь козел, чью мамашу я, не заметив, переехал машиной? Ты не припоминаешь, Дезире, лет пять назад мы, кажется, на что-то налетели на дороге?
Дезире, твоя забота о моей полноценной половой жизни здесь, в Англии, очень трогательна, но впредь предлагаю тебе хорошенько подумать, прежде чем ты выльешь свою щедрость на бумагу — это может подпортить твое заявление о разводе, хотя я продолжаю надеяться, что наш брак еще можно спасти. Во всяком случае, я до сих пор не воспользовался твоим любезным разрешением. Видишь ли, Дезире, у них сейчас зима, мертвый сезон, и жизненные соки — в точке замерзания.
Напиши подробнее о близнецах. Или лучше попроси их черкнуть пару строк своему старому доброму папке — если в эйфорийской средней школе до сих пор учат такому древнему ремеслу, как чистописание. Садоводство — это просто здорово. Доктор О'Шей в этом деле сущий авангардист. Он верует в хаос. У него в саду, заросшем бурьяном, можно обнаружить груды угля и поломанные игрушки, детские коляски без колес и капусту, загаженные поилки для птиц и деревья, мрачно умирающие от какой-то неведомой болезни. Мне кажется, их можно понять.
Целую,
Моррис.
P.S. Мелани я написал, но письмо вернулось с пометкой «Адресат выбыл». Попробуй разыскать ее новый адрес — может быть, через университет?
Хилари — Филиппу
Дорогой мой!
Большое спасибо за подробное и интересное письмо. Я жалею, что ты употребил в нем бранные слова. Из-за этого я не смогла дать его прочитать Аманде, хотя она преследовала меня просьбами несколько дней. Ты как-то не подумал, что детей всегда интересуют твои письма. Да и мне самой кажется, что без этих слов можно было обойтись.
Ты, между прочим, не сказал мне, что сразу после твоего приезда в здании филфака взорвалась бомба, но, наверное, ты не хотел беспокоить нас. Ты был вне опасности? Если обстановка там ухудшится, сразу же возвращайся домой, и Бог с ними, с деньгами.
Кстати, поскольку ты так и не ответил на мой вопрос о стиральной машине, я все-таки купила новую. Она полностью автоматическая и довольно дорогая, но это просто чудо.
О бомбе я узнала от мистера Цаппа. У меня с ним произошла весьма любопытная встреча, о которой я должна тебе рассказать. Как-то вечером он явился к нам с книгой «Как написать роман», которую все-таки обнаружил у тебя в кабинете. Время было самое неподходящее, около шести, я как раз собиралась накрывать на стол к ужину и почувствовала, что мне придется его впустить, поскольку он не поленился занести твою книгу и вообще довольно жалко выглядел, стоя на крыльце под мокрым снегом в галошах и дурацкой казачьей шапке. Уговаривать его не пришлось — он чуть не сшиб меня с ног от радости, что его пригласили в дом. Я было завела его в гостиную, чтобы угостить по-быстрому стаканчиком шерри, но там было холодно, как в леднике, — в твое отсутствие я отключила там отопление, — поэтому пришлось позвать его в столовую, где дети затеяли возню, так как заждались ужина. Я спросила его, не возражает ли он, если я покормлю детей, пока он угощается шерри, надеясь, что он воспримет это как намек и поскорее уйдет, но он сказал, что совсем не возражает и чтобы я тоже садилась ужинать, а потом снял пальто, сел и уставился на нас. Так вот сидел и наблюдал, следя глазами за тем, как мы подносим ложки ко рту. Мы чувствовали себя ужасно неловко. Дети как-то странно притихли, а Аманда и Роберт пошли красными пятнами и стали переглядываться и сдавленно хихикать. В конце концов мне пришлось спросить его, не хочет ли он к нам присоединиться.
Ты знаешь, я в жизни никогда не видела, чтобы человек такого солидного телосложения мог так быстро перескочить из одного места в другое. Хорошо, что я пожарила большой кусок мяса, так как мистер Цапп съел три порции, правда, на завтра мало что осталось. Хотя его застольные манеры оставляют желать лучшего, накормила я его от души — он явно истосковался по домашней пище. Еще он старался как мог и веселил детей, а особенно большой успех имел у Аманды, потому что, как оказалось, он знает все о современной поп-музыке — и имена певцов, и названия пластинок, и какое место они заняли в хит-параде, и что-то еще, и все это было довольно странно для человека его возраста и профессии, хотя и произвело большое впечатление на детей и особенно, как я уже сказала, на Аманду. Предположив, что у него хватит такта не засиживаться после ужина, я сразу же подала кофе. Ничего подобного! Он все сидел и сидел и рассказывал всякие истории — признаюсь, довольно забавные — о каком-то чудном семействе, в чьем доме он снимает квартиру (доктор по фамилии О'Шей — ты о нем слышал?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82