— Ну, да, немного. Мои клиенты обычно заказывают снимки с моделями, делающими то и се…Я пытался осторожно намекнуть ему на его странности. Но он сказал,— Я не хочу моделей, только себя.— Да я понимаю. А что вы будете делать?— Атлетические позы, — ответил он.— Только вы один?— Конечно. — Он видел, что я все еще был растерян. — В моей гимнастической форме, — добавил он.Он поставил стакан и бутылку и отправился в соседнюю комнату, пока я листал американские журналы, посасывая тоник. Потом он вышел одетый — клянусь, что ничего не выдумываю — в пару голубых баскетбольных кроссовок с белыми шнурками и черные трико. Его обнаженная грудь была покрыта густыми волосами, как рождественская открытка, а на голове у него была маленькая круглая купальная шапочка.— Можешь начинать, — сказал он.— Сколько поз вы хотите?— Около ста.— Серьезно? Это обойдется вам недешево… Вы хотите делать что-нибудь конкретное или просто позировать?— Я полагаюсь на твое вдохновение.— О" кей. Тогда просто ходите вокруг. Ведите себя естественно.Щелкая аппаратом, я продумывал основные вопросы, которые мог бы задать ему; мне было интересно, был ли он банкротом, или лунатиком, или у него были столкновения с законом, как у многих жителей столицей в эти дни. Этот сумасшедший латиноамериканец неуклюже бродил среди мебели в своих апартаментах, принимая нарциссические позы, будто он уже восхищался снимками этого огромного великолепного мужчины.Через какое-то время после этих движений в тишине — он потеет, я гоняюсь за ним, щелкая фотоаппаратом, словно профессор с сачком для бабочек, — он схватил свою выпивку, рухнул в белое, покрытое блестящей кожей кресло, и сказал:— Возможно, ты способен мне помочь.— Я тоже так думаю, М-р Пондорозо.— Зови меня Микки.— Как скажете, — сказал я ему, делая непоколебимый вид, и перезаряжая свой аппарат.— Дело вот в чем, мне нужно закончить исследование для своей организации о пути британского народа середины ХХ столетия.— Отлично, — произнес я, думая, как бы скорее добраться до сотни, и щелкая его сидящего, с животом, вываливающимся избалетных трико.— Я исследовал англичан, — продолжил он, — но у меня очень мало интересных идей насчет них.— Как долго вы их исследовали?— Недель шесть, думаю; я знаю, это не очень долгий срок. Но даже за это время я не увидел никаких перспектив.Микки П. вопрошающе глядел на меня в промежутках между глотками.— Даже погода неправильная, только взгляни в окно, — сказал он, — Английское лето должно быть холодным.Я понял, что он имел в виду. Старое солнце Сахары неожиданно вылезло на небо и перепекло нас в совершенно другую форму, отличающуюся от обычной сырой мягкотелой массы.— Попробуйте задавать мне вопросы, — проговорил я.— Ну, давай возьмем две главные политические партии, — начал он, и я сразу понял, что он подготавливается к большой речи.— Нет, благодарю, — выпалил я, — я не хочу быть задействованным ни в той, ни в другой.Его лицо немного вытянулось.— Они тебя не интересуют, в этом все дело?— А как же иначе?— Но ведь ваши судьбы разрабатываются по их инициативе…Я сфотографировал его небритое лицо ужасным крупным планом.— Если кто-либо, — перебил я его, — и разрабатывает мою судьбу, так это уж точно не эти парламентские чуваки.— Ты не должен презирать политиков, — возразил он мне. — Кому-то ведь надо заниматься домашним хозяйством.Здесь я отпустил свой Роллейфлекс, и начал бережно выбирать слова.— Если бы они занимались лишь домашним хозяйством и прекратили бы играть в Уинстона Черчилля и Великую Армаду, так как время оловянных солдатиков прошло, тогда бы их никто не презирал. Их бы просто не было заметно.М-р Пондорозо улыбнулся.— Я думаю, сказал он, — это бы подошло политикам.— Я надеюсь, — ответил я.— Тогда что ты скажешь о Бомбе? — спросил М-р П. — Что ты будешь делать с этим?Все понятно, я связался с настоящим зомби.— Послушайте. Никто во всем мире моложе двадцати лет ни капельки не заинтересован в этой вашей бомбе.— Ага, — оживился чудак-дипломат, его лицо при этом стало хитрым. — Вы, может и не заинтересованы — я имею в виду, здесь, в Европе, — но как насчет молодых людей в Советском Союзе и в США?— Молодые люди в Советском Союзе и в США, — процедил я ему сквозь зубы, — не дадут и маленького куска кошачьего дерьма за эту вашу бомбу.— Полегче, сынок. Откуда ты знаешь?— Мужик, это же только вы, взрослые, хотите уничтожить друг друга, и я должен сказать, говоря, как так называемый подросток — мневас вовсе не жаль. Разве что в процессе уничтожения друг друга вы убьете несколько миллионов нас, невинных ребятишек.М-р П. чуть раздражен.— Но ты же не был в Америке, не так ли? — прокричал он, — или в России, где ты мог бы поговорить с молодыми людьми!— А зачем мне ехать туда, мистер? Необязательно путешествовать, чтобы узнать, каково быть молодым — когда угодно и где угодно. Поверьте мне, мистер Пондорозо, молодежь интернациональна, как и старики. Мы все очень любим жизнь.Я не знал, сказал ли я сейчас чушь, или думает ли так же хоть кто-нибудь кроме меня во всей Вселенной. Однако, как бы там ни было, я верил в это, основываясь на своих собственных наблюдениях и разговорах со своим старым Папашей.М-р П., казалось, разочаровался во мне. Потом лицо его немного просветлело, он вопрошающе поднял брови и сказал:— Это оставляет нам лишь одну английскую тему, но очень важную… (при этих словах чудила в балетных трико поднялся и отдал честь)… И это Ее Величество Королева Британии!Я вздохнул.— Нет, пожалуйста, только не это, — сказал я ему очень вежливо, но уверенно. — На самом деле мы очень, очень, очень устали от этой темы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71