В тот день у Пии было странное настроение, она была вся какая-то взвинченная, то и дело нервно кривила рот.
Пока мы ждали, когда организаторы дадут отмашку, она развлекала небольшую толпу людей из нашей параллели рассказами о том, как ее колбасит от спорта.
— Матери приходится прятать от меня спортивную обувь, — вещала Пия. — Я подсела на морфины, которые выделяются в теле, ну вы понимаете, о чем я. От них становишься таким бодреньким и не чувствуешь боли. Как же они называются? А, ну да, вы меня поняли, я раб эндорфинов. Если я хоть час не занимаюсь спортом, у меня начинаются ломки! Я умоляю мать, чтоб она меня отпустила хоть один кружочек вечерком пробежаться. «Мамочка, хоть один круг, ну пожалуйста, я ведь могу остановиться в любой момент, стоит только захотеть…» А она зачем-то кроссовки прячет. Что мне еще остается, приходится тайком отжиматься и прыгать с трамплина в сортире.
Единственным, кто действительно повелся на весь это бред, был Калле Кула, парень из ее класса, который был таким одержимым спортсменом, что даже головной мозг у него превратился в сплошные мускулы.
— Чё, серьезно? — переспросил он вне себя от восхищения. — И сколько тебе удалось сбросить? Чё-то ни разу не видел тебя в качалке!
— В качалке? Ты что, думаешь, я хожу в такие места?! Это для любителей. Я из тех немногих посвященных, которые тайно поклялись на черепе Линга, что будем использовать свои силы только во славу Божью! Я переношу пожилых тетушек через дорогу или тяжелых пациентов в больнице. Еще я помогаю одиноким мамашам таскать детские коляски на четвертый этаж. Что скажешь, Калле, айда с нами? Глядишь, и от тебя человечеству будет польза. В твоей потной действительности появится смысл!
Калле вытаращил глаза. Вокруг них столпился народ, все заржали.
Не знаю почему, но мне это не понравилось. Пия вела себя как-то странно. Она говорила так, будто для нее это было важно, голос ее дрожал. Она словно бы изо всех сил старалась привлечь тех, кто хохотал, на свою сторону. В конце концов мы один за другим, по дорожке пустились в путь, я шла рядом с ней. У нас были многозначные номера.
— Зачем ты подняла на смех этого несчастного бестолкового кекса? — спросила я. — По-моему, он по уши погряз в своей спортивной петрушке, у него своих проблем хватает!
— Мне нужен козел отпущения, — вызывающе ответила Пия. — У меня сегодня паршивое настроение. Он был очень кстати, этот низколобый кретин с животом в кирпичиках. Просто попался под горячую руку!
— У тебя что, ПМС?
Пия только посмотрела на меня и ухмыльнулась недоброй ухмылкой.
— Наоборот! — ответила она.
Наоборот?
Пии назначили время старта, и она пустилась в путь, держа карту и компас, а я минут десять бежала за ней следом.
Маршрут был простой. Я преодолела его за сорок пять минут, но Пии у финиша не было.
Через двадцать минут я сказала об этом организаторам:
— Наверно, что-то случилось! Пия до сих пор не пришла, хотя прошло уже больше часа!
Из-за куста, где Калле Кула подставлял свои мускулы солнышку, послышался грубый смех. Он, разумеется, снял рубашку и собрал вокруг себя кучу поклонниц.
— Небось придумала себе новый вид спорта! Скажите, пусть подождет в лесу, я к ней скоро приду, помогу упражняться.
Я промолчала. К финишу подгребли последние бедолаги, и я пошла исследовать маршрут задом наперед. Пии нигде не было. Я стала ходить кругами и звать ее.
Без толку.
Пора было ехать домой. От школы был заказан автобус, который уходил через четверть часа. Я позвала громче: «Пия-а-а! Пи-я-а!»
Пока я там бегала, спотыкаясь в прошлогодней листве и кричала в пустоту, у меня появилось нехорошее предчувствие. Скоро что-то случится. Мне казалось, будто земля под ногами разверзлась, — или это я уже потом вообразила?
Под конец я нашла ее. Довольно далеко от маршрута увидела под деревом синий спортивный костюм. Она сидела, согнувшись в три погибели и обхватив руками колени, словно маленький мячик. Пия смотрела перед собой невидящим взглядом. Казалось, она меня не слышала.
— Пия, что с тобой? Тебе плохо?
Она посмотрела на меня так, будто все это время знала, что я где-то рядом, но у нее были дела поважнее. Взгляд был совершенно отсутствующим. Снова это каменное лицо.
— У меня карта неправильная, — пробормотала она. — Вечно у них с картами что-то не то. Ни фига не найдешь, мы ж тут впервые! Блин!
И она зарыдала, судорожно всхлипывая.
Я была окончательно сбита с толку. Даже представить себе не могла, что Пия способна плакать.
Я осторожно погладила ее по спине:
— Что с твоей картой? Да плюнь ты на свой результат! Отец шведского спорта умер сто лет назад!
Пия ничего не ответила. Я прекрасно понимала, что соревнования здесь ни при чем, но не знала, как еще ее утешить и что у нее в голове. Думала, она сама об этом заговорит, но она молчала.
Сделав глубокий вдох, Пия встала.
— А компасы у них — просто дерьмо! — сказала она, помахав компасом на шнурке, и пустилась по направлению к лесу. — Ну что, пошли?
Ночью мне снился кошмарный сон о той самой доске с отверстиями из детского сада. Когда я пыталась забить четырехугольный брусок в четырехугольную дырку, он разбивался на крошечные кусочки, потому что был из стекла. Мне стало так жутко. Когда я проснулась, сердце чуть не выскочило из груди.
Что значит «наоборот»?

ИЮНЬ
Несчастный случай, 4 июня в 22.13

Не хочу. Не хочу рассказывать дальше.
Черт возьми, да поройтесь в старых газетах, если уж вам так хочется узнать, как погибла Пия!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25