это волшебное и особенное место и те, кто его видел и в нем жил, — совершенно другие люди.
Пия считает, что Швеция страдает водянкой головного мозга. Стокгольм — это раздувшаяся голова, непропорционально большая по сравнению с телом, и гордиться здесь нечем, такие вещи надо лечить. Это относится и к ней самой, потому что когда-то Пия переехала сюда из Стокгольма.
Как-то раз, в начале декабря, какой-то несчастный стокгольмец имел неосторожность проходить мимо нас с Пией на перемене. Помню, я видела, как этот парень ухмылялся, глядя на рождественские гирлянды на улице Эспланаден, — он явно ожидал большего.
Есть такие люди, которые идут, неподвижно глядя вперед, словно пожиная урожай взглядов, которыми их одаривают со всех сторон, и прекрасно знают, что все на них смотрят. Парень был как раз из таких. Это был стильный чувак, так считал не только он, но и мы.
Пия тут же подставила ему ножку.
Он еле удержался на ногах и уже готов был вмазать ей по полной программе, когда она на него посмотрела. Затем просто кивнула на свободный стул, и он сел, не сводя с нее глаз.
Пия улыбнулась.
Он был похож на корабль, пробитый насквозь торпедой.
Наконец он вздрогнул и посмотрел на наши баночки с кока-колой и крошки от марципанов. На лбу у него была написана реплика в духе: «Bartender, another one for the ladies», Официант, а ну-ка еще по одной для юных леди (англ.).

но с марципанами это не годилось.
— Бросай кости, — нежно сказала ему Пия, изображая норландский диалект, каким она себе его представляла.
— Чего? — с глупым видом переспросил красавчик стокгольмец.
Улыбнувшись, Пия ответила, снова коверкая слова на манер диалекта.
— Ну вы девчонки, даете, просто нереал! — засмеялся он, выговаривая слова на стокгольмский лад. — Фиг вас поймешь!
Пия спросила, как мне этот тип.
Я ответила на местном сленге, что парень — супер. И мы обе вопросительно на него посмотрели. (Если вы родом не с севера, то даже не пытайтесь понять нашу речь, все равно ничего не получится.)
Он покраснел и заерзал на стуле.
— Вы тут все такие спокойные, — пробормотал он.
Приехали. Вы часто слышите это слово применительно к норландцам? Доколе несчастных норландцев, самых нервных людей во всей Швеции, будут считать «спокойными»?
Мы вытянулись в струнку на своих стульях и стали немного раскачиваться. Пия тихонько запела, не раскрывая рта.
Красавчик с ужасом посмотрел на нее. Пия пела все громче и громче. Народ за соседними столиками стал оборачиваться. А она продолжала раскачиваться, постепенно пение перешло в вой с непонятными словами.
Стокгольмец в страхе замахал руками. Пия закрыла глаза и запела еще громче. Он встал и заковылял прочь. Похоже на этот раз он понял, что мы далеко не такие спокойные, как кажется на первый взгляд.
— Лох стокгольмский, шуток не понимает, что тут поделаешь! — крикнула Пия ему вслед, подражая норландцам. Кругом заржали, а красавчик скрылся в дверях, стараясь держать осанку.
— Он ведь ничего плохого не сделал! — сказала я.
— Это его не оправдывает, — ответила Пия.

ДЕКАБРЬ
Я хочу населить всю тундру!

— Любовь, любовь! — сказала Пия. — Все зависит от климата.
Осеннее полугодие подходило к концу, мы сидели в заднем ряду актового зала и играли в крестики-нолики. Со сцены вещали что-то о специализации в старшей школе, и большинство учеников перерисовывали на бумажки дурацкие столбики, изображенные на большом экране над головой лектора по профориентации. Возле столбиков были нарисованы стрелки вверх, вниз и в стороны, а текст в самих столбиках, как всегда, прочесть было невозможно.
(По-моему, эти самые столбики со стрелками всегда показывают на проекторах. Иногда они изображают комитеты риксдага, иногда химические элементы в углеродном цикле.)
Лектор все объяснял и показывал, народ записывал, а наискосок передо мной сидел Маркус. Пия выиграла в крестики-нолики три партии подряд, потому что я все время исподтишка смотрела на темноволосый затылок Маркуса, вздыхала и не могла сосредоточиться. Пия недовольно зафыркала.
— Любо-о-овь! Все дело в климате!
— В каком еще климате? — прошипела я, в очередной раз покосившись на Маркусов затылок.
— На полюсах Земли холодно, а на экваторе жарко, верно? — спросила она, жирно перечеркивая свои крестики. — Понимаешь, бестолковая ты голова?
— Ну и?..
— Люди живут на всем земном шаре, правильно? Чернокожие греются под солнцем на экваторе, а стойкие эскимосы мерзнут на полюсах. Климат там совершенно разный. Ты не задумывалась о том, что и люди там разные?
— Не понимаю, к чему ты клонишь? По-моему, Маркус уснул. Прошло полчаса, а он даже не пошевелился!
— Замолчи и послушай, что говорят умные люди, я ведь тебе помочь хочу! Люди разные, есть женщины, а есть мужчины, и природа всякий раз смешивает их гены, поэтому и люди каждый раз получаются разные. Если б мы размножались почкованием, то дети всегда бы в точности воспроизводили своих родителей. Тогда бы никаких эскимосов и в помине не было! А тебе бы не пришлось таращиться на Маркусов затылок, думая о том, что смысл жизни в любви!
— Ты что, думаешь, тот хвост из парней, который вечно за тобой таскается, просто-напросто хочет населять разные климатические зоны Земли?
— В каком-то смысле да. Однако здесь требуется комплексный подход. На самом деле необходимы только женские особи, которые могут вынашивать ребенка. Но поскольку природе нужны дети разных фасонов, она создала биологический вид, позволяющий внести в мир некоторое разнообразие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25