В такие минуты улыбка благодарности блуждает по моему лицу и меня охватывает приступ безудержного приапизма. Однако следует напомнить, что я находился отнюдь не в магазине – только не подумайте, что пытаюсь принизить эротичность супермаркетов, – с двумя пластиковыми мешками покупок, врезавшимися в ладони так, что костяшки побелели. Я стоял в душе. Мы оба были голые, наши тела иногда случайно соприкасались, я намыленными руками разглаживал кожу Урсулы. То есть чего еще можно было ожидать?
– Это… – Урсула выставила руку, как барьер, и показала пальцем туда, куда смотрела, – что?
– Э-э… я бы назвал это эрекцией, но, если хочешь, я сбегаю к соседям, спрошу.
– И какого черта у тебя сейчас эрекция?
– Извини, я не знал, что надо заранее подавать заявку.
– Ты прекрасно понимаешь, о чем я. У меня травма. Ситуация совершенно не располагает к сексу, тебе полагается заботиться обо мне, оказывать мне помощь, потому что мне больно. А это… – она снова показала пальцем, – это – как если бы врач обманул доверие пациента.
– Ты что, из Спятилбурга приехала?
– У меня в голове не укладывается, что тебя может возбуждать подобная ситуация. – Урсула поморщилась от боли и невесело рассмеялась. – У меня разорвано сухожилие, ты мне помогаешь с личной гигиеной, и это тебя заводит?
– Мы голые в душе…
– Господи, может, мне перевязь надеть? Если я ее на себя напялю, тебе это еще больше понравится?
А вот тут надо поосторожнее. Возможно, это не предложение, а чисто риторический вопрос.
– Гм… Почему нет? – неуверенно ответил я.
– Знаешь, ты настоящий извращенец.
– Но ты ведь голая, голая женщина. Я же тебе не детские книжки одной рукой листать помогаю.
– Ну и что с того, что я голая?
– Для обитателей планеты Земля это важный фактор.
– Когда я в Германии загорала голышом или парилась в сауне, по-твоему, все мужчины вокруг, глядя на меня, думали о сексе?
– Конечно.
– Да ты что? Контекст совсем не сексуальный. Ты утверждаешь, что мужчина, увидевший на пляже голую женщину, будет думать о сексе?
– Мой ответ – «да».
– Ха! Какая ерунда! Может, английские мужчины такие, немецкие мужчины не нашли бы в этом ничего возбуждающего.
– Ну да.
– Не нашли бы.
– Тебе виднее.
– Не нашли бы.
– Я с тобой не спорю, ясно?
– Скажи, что я права.
– Ладно. Они бы не нашли ничего возбуждающего, ты права.
– Нет, не так. Как следует скажи.
– Я уже сказал как следует.
– Нет, ты не от души сказал.
– Слушай, вода зря течет. Давай домоем тебя и на этом закончим. Я уже устал.
– Тогда почему у тебя эрекция не проходит?
– Не обращай внимания. Она тебе ничем не угрожает. Пожалуйста, не надо доносить на нее властям Германии, хорошо?
– Извращенец… Намыль мне грудь.
Из-за недочетов в расписании движения автобусов мне пришлось отправиться в Англию на несколько дней раньше Урсулы с детьми. Когда мы поцеловались на прощанье, Урсула вложила мне в руку конверт. Я собрался его вскрыть, но Урсула покачала головой и удержала меня. Глядя в окно, я видел, как они машут мне с платформы Центрального автобусного вокзала, и махал в ответ, пока автобус не повернул и моя семья не скрылась из виду. Медленно разжав ладонь, я прочел надпись на конверте: «Не открывай, пока не вернешься домой». Германия для меня – второй дом, поэтому я надорвал конверт, стоило автобусу отъехать метров на пятьдесят. Внутри лежал дважды свернутый лист бумаги. Я развернул его и разгладил на коленях. Вот что написала Урсула: «Пэл, пропылесось дом сверху донизу. Вымой пол на кухне и в ванной. Протри пыль во всех комнатах. Почисти туалет. Закажи машину для переезда. Перепроверь, уплачено ли за газ, электричество и воду в обоих домах. Свяжись с будущими жильцами, заключи с ними письменное соглашение. Почисти туалет. Разбери кровати. Разбери садовую скамью. Все упакуй (только осторожно, пометь, куда положил шайбы, а куда винты). Разберись с переадресовкой почты. Возьми у юриста ключи. ПОЧИСТИ ТУАЛЕТ».
Эй, кто – нибудь, помогите мне слезть со стола
Наверное, после удачного оздоровительного отпуска я непременно должен был по возвращении на работу во что-нибудь вляпаться. Причем в буквальном смысле.
В день выхода на работу с раскисшего, перекошенного неба всемирным потопом лил дождь. Из зонтиков, как назло, остался один-единственный – с динозавриком Барни. Пришлось довольствоваться тем, что есть. Схватив зонтик, я вышел на улицу.
На подходе к учебному центру мощный порыв ветра бомбардировал меня тяжелыми струями воды. Я выставил зонтик прямо перед собой и ринулся туда, где, по моему разумению, должен был находиться служебный вход. Нагнув голову, я видел только собственные быстро мелькающие ноги. Подошвы прошлепали по мостовой, потом по грязной траве и очутились над бездной. Ноги миновали край ямы и машинально понесли меня дальше. Вслед за ними, изогнувшись в нырке, устремились остальные части тела.
Полет мой прервало что-то твердое: колени ударились о стенку ямы и, выполнив не совсем идеальное сальто-мортале в три четверти оборота, я спиной плюхнулся в склизкую коричневую жижу глубиной сантиметров десять. Ускорения хватило бы, чтобы проехать на спине еще метров пять, но, к счастью, движение было остановлено вертикальным металлическим столбиком, на который я налетел промежностью. Издав жалобный стон, я принял позу эмбриона, нянча в руках собственные гениталии. Зонтик пришлось отпустить, и его подхватил ветер. Но ручка зонтика крюком уцепилась за мой подбородок Я лежал, охая, в грязи со вцепившимся в горло зонтиком, словно рыбина, вытащенная на берег рыболовом-любителем.
– Что вы там делаете?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95