Вдруг снова включились фонтаны. И в свете солнечных лучей заиграла песня «Воспоминание» (я знаю, что мама ее любит, и я, наверное, согласился бы послушать ее еще один раз, чтобы уже потом не слушать до конца жизни). Мама улыбнулась мне. Солнце освещало ее, а солнечные зайчики, как в кино, задорно подскакивали в брызгах фонтана.
— Все хорошо. Правда, дорогой?
— Да, мама, все просто замечательно.
Она подтянула платье, так чтобы оно не цеплялось за резиновые колеса кресла. Бабушка Штейнер ловко приколола ей кружевную шляпку. Конни скромно потянулась и слегка поправила ее, а потом приставила украшенную цветами ручку кресла. Я взял Рори и Эбби за руки, и мы все спустились в часовню. Самое смешное заключалось в том, что наша компания меньше всего напоминала свадебную процессию. Две девочки азиатской внешности, одна шестнадцати лет, а вторая совсем малышка, пожилая еврейка в голубенькой шляпке с вуалью и невеста в инвалидном кресле. На нас почти не обращали внимания. Во всяком случае, в Шебойгане эта картина вызвала бы большой ажиотаж. Я хотел сказать, что здесь люди не отрывали взглядов от своих столов и не глазели на нас. Мы остановились в маленьком зале перед главным входом в часовню. Она была выдержана в аквамариновых тонах. Мы были уверены, что Мэтт приготовил нам очередной сюрприз. Половина приглашенных стояла, а половина присела. Все было, как в обычной церкви. Только на столе сбоку виднелся свадебный торт размером с Эйфелеву башню, копия которой была установлена на улице напротив.
— У вас в Америке всегда так женятся? — прошептала Тиан.
— Нет, не всегда, — ответил я. И тут появился он.
Бог ты мой, живой Элвис.
Двойник Элвиса не так уж плохо исполнил свою серенаду. Парню было немного за двадцать. И у него был великолепный голос. Он изображал того Элвиса, который показался на публике в кожаном костюме, молодого и энергичного. Толстый Элвис в темных очках не подходил к этому празднику. «Элвис» исполнял песню о том, как глупо верить в то, что любовь поселится в твоем сердце, но как невозможно не влюбиться. Моя мама запрокинула голову, чтобы от слез у нее не потек макияж. Я заметил, что Келли, высокая блондинка с фигурой любительницы пляжного волейбола, выразительно посматривает в сторону «Элвиса». И он это тоже заметил. Позже, извините за грубость, он слонялся вокруг да около гораздо дольше, чем того требовали обстоятельства.
Затем прозвучала еще одна песня, и бабушка с Конни начали помогать маме, подниматься на ноги.
Но моя мама положила руки на ручки кресла, и ее лицо приняло такое выражение, которое обычно можно увидеть на мордочке Рори, когда она задумала какую-то шалость.
— Притворству конец! — прошептала она. Обратившись к Конни и бабушке, она сказала:
— Я вам разрешила отвезти меня. Спасибо за прогулку, но теперь я сама.
Она встала и протянула мне руку.
— Давай сделаем это, Гейб. — Мама шагнула вперед. У нее немного подкосились ноги.
— Не волнуйся, — успокоила меня она. — Я не больна. Это просто каблуки высотой два дюйма, а еще нервы.
На ее лице появилось гордое выражение, как у настоящей Джиллис, и она крепче сжала мою руку. Она прошла к алтарю, как грациозная лань, и Мэтт принял ее в свои объятия.
Это конец романа, но не конец истории.
Глава тридцать шестая
Псалом 65
Излишек багажа
От Джей А. Джиллис
«медиа-панорама»
«Дорогой Читатель,
Прошло немало лет, с тех пор как мы вместе. Именно поэтому мне так непросто расстаться. Я скажу свое «до свидания» быстро, иначе я возьму свои слова обратно. Мне очень сложно представить будущее без этих писем. Вы, очевидно, верили, что главной причиной, которая подвигла меня взяться за эту работу, — уверенность в том, что я могу помочь тем, кто обратится ко мне. Но на самом деле получилось так, что ваши письма поддержали меня, когда в моей жизни наступила черная полоса. Когда я читала о ваших бедах, проблемах и неурядицах, мои собственные казались мне незначительными. Я преодолевала настигшую меня болезнь (у меня диагностировали рассеянный склероз), ложь своего добросердечного бывшего мужа, трудности, с которыми сталкивается мама-инвалид, когда у нее на руках маленькие дети… вы помогли мне не утонуть в этом море печали. Каждый раз, получая от вас весточку, я ощущала надежду. Я могла сделать вдох, я могла сделать выдох, и это была победа. Мы будем продолжать вести рубрику раз в месяц, и я надеюсь, что вы останетесь с нами. Помните, что я очень благодарна вам за то, что вы давали мне возможность помочь вам. Я благодарна вам за то, что вы делились со мной своим опытом. Вы возвращали мне чувство собственного достоинства.
Искренне ваша, Джулиана Джиллис».
* * *
Идея объединить наши с Гейбом дневники и превратить их в роман…
Я и понятия не имела о том, что он ведет дневниковые записи. Я ведь знала, как ему тяжело сосредоточиться на письме. Конечно, Гейб прочел все, что записывала я.
Вы, наверное, подумали, что с того времени мы все зажили весело и счастливо. На самом деле это не так. Прошли дни, недели, месяцы, и трость стала моим неизменным спутником. Но бывали периоды, когда я занималась балетом. Бывали периоды, когда я оказывалась прикованной к постели. Случалось, что я не смела сесть за руль, чтобы отвезти куда-нибудь мою Рори, но бывало и так, что я готова была ехать хоть на край света. Слава Богу, но до сих пор меня не настигал жестокий рецидив. Но я знала, что каждый год буквально теряю почву под собой. К счастью, совсем понемногу. У меня сильные кости, и я все равно намерена бороться до последнего вздоха. Если это будет зависеть от меня, то я настроена на продолжительную борьбу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129