ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
— Но, Пэг, как ты думаешь, что должен почувствовать Гейб? — услышал я слова мамы.
Я в это время лежал на диване, раздираемый желанием вырвать у нее трубку и швырнуть телефон о стену или просто схватить трубку и металлическим голосом произнести: «Семья Штейнеров-Джиллис не может в данный момент ответить на ваш звонок…» Я весь извивался от стыда. Потому что она не отставала от матери Люка. Она сказала: «Смущен? Ты и вправду веришь, что Гейб был бы смущен, оказавшись на вечеринке у мальчика, которого знает с десяти лет, ночевавшего в нашем доме раз сто и проводившего с нами чуть ли не все лето, только потому, что Гейб не играет в футбол?! Пэг, он знает о футболе все, что положено знать. Он смотрит футбольные матчи». Наступила пауза. «Он играет в шахматы. Я не о том говорю. Пэг, я думаю, что ты лукавишь. Это Люк был бы смущен, если бы Гейб познакомился с его друзьями. Я знаю, что дети бывают жестокими, Пэг. Я это знаю, как никто, но все дети разные, и Гейб…» Если она начнет расхваливать мои достоинства, я встану и заткну ей рот бейсбольной битой. «Как ты посчитаешь нужным, Пэг. Просто передай Люку, что я не могу, конечно, влиять на их отношения, и мне очень жаль».
После подобных инцидентов, а, к счастью, их было немного, потому что даже моя мама не хотела быть навязчивой, хотя и была на это способна, она всегда приходила ко мне в комнату и садилась на диван. Она трогала меня за ногу, зная, что я не сплю. До сих пор не могу понять, как я мог ощущать одновременно желание обнять ее и задушить, когда она говорила: «Я знаю, что тебе больно и обидно. Не отрицай этого. Но ты благородный человек. Я восхищаюсь тобой, за то, что ты находишь в себе силы прощать его».
Меня это просто убивало. Ее восхищение. Искреннее. Но в одном мама была права. Довольно сложно перенести без ощущения униженности тот факт, что твой лучший друг так дозирует дружеские отношения. Однако ты быстро усваиваешь, что пятьдесят процентов хотя бы чего-то — это лучше, чем сто процентов полного ничего. Мне и не хотелось ходить на вечеринки, где парни с полным отсутствием интеллекта распивают пиво, но дело в том, что меня туда и не звали.
Я решил, что не стану обращать внимание на то, что Люк старается избегать общения со мной, потому что на самом деле это была его проблема — не найти в себе смелости признать, что ты имеешь право дружить, с кем хочешь. Он не очень умело придумывал способы, как ограничивать общение со мной, обычно говоря: «У меня тут кое-какие дела, Гейб». Таков мир, коллега, как сказал бы дедушка Джиллис. Любой, кто поймал пятифунтового окуня, мечтает о семифунтовом. И за примером далеко ходить не надо. Возьмите моего отца.
В конце концов, я тоже не святоша. Дело в том, что дети, обучающиеся по одной особой образовательной программе, тоже не находят общего языка. И в этой среде действуют свои законы разделения. Вы никогда не скажете, что у меня есть какие-то проблемы. Моя мама, конечно, думает, что я очень красивый парень, но это не так. Я не красивый, но и не уродливый. Я похож на Лео. А вот другой парень, с которым я дружу, он… отличается. У него широко расставленные и очень глубоко посаженные глаза. Но он прекрасный парень. Может починить любую технику в мгновение ока, соберет и разберет самую сложную машину за десять минут. Он начнет напевать себе под нос какую-то мелодию, которую никто не знает, — и вот уже вырисовывается знакомая вещь. Существуют категории внутри категории под названием «особый педагогический случай». Самое тягостное зрелище представляют дети с большими эмоциональными проблемами, из неблагополучных семей, усыновленные или серьезно обиженные в детстве. У меня всего этого, к счастью, не было.
У меня не было проблем с поведенческими реакциями. Я не относился к категории умственно отсталых. Поэтому я не хотел, чтобы меня ассоциировали с детьми, чьи родители беспробудно пили, еще когда их дети переживали внутриутробное развитие. Я был другим.
Я мог делать домашнее задание, но потом забыть его сдать, начать делать тест, но после одного пропуска перепутать все, как иногда неправильно застегивают рубашку, путая пуговицы и петельки.
Так или иначе, но Люк мог только одним способом во всеуслышание заявить о своей дружбе со мной, но так, чтобы никто не обратил на это внимания: он мог выполнять вместе со мной творческие задания. В этот раз мы делали английский, и наш проект предусматривал сочинение мюзикла. Пародийного, как я уже говорил.
Люк тоже был плодом смешанного брака. Гибридом. Я шучу.
Его зовут Люк Виттер, и мать Люка была католичкой-полячкой, а отец евреем. Они постоянно спорят из-за этого, потому что у них отношение к религии вовсе не такое легкомысленное, как у моих родителей. Пэг истовая католичка, а Нейт неукоснительно следует своей вере. У Люка есть три младших брата: Джошуа, Джонни и Даниэль. Итак, мы с Люком занимались сочинением мюзикла, и все шло как по маслу.
Я предложил свою строчку к переделанной песне, а он — свою, и тут вдруг до нас донеслось:
— Идиотизм. Жизнь без страсти? А как же семья? Как быть с четырьмя людьми, живущими в этом доме?
— Я не могу разобраться, как нам лучше перейти от одного куплета к другому, — начав печатать, произнес я, чтобы отвлечься от неприятного разговора.
— Это не имеет значения… — отреагировал Люк. — Мои родители могут начать с того, что не хотят есть что-то на обед, а потом за три минуты дойти до темы Холокоста. Но твои-то никогда не ссорились. Они всегда такие вежливые: «Не будешь ли ты любезен подать мне соль, Джулиана? Как сегодня прошел день, Лео?» И они не производят впечатления чудаков. Они такие и есть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129