Во всяком случае, мы знаем, что он там был, — сказала Каролина. — Его имя Лео Штейнер.
— Мне это имя неизвестно. Я не знаю никакого Лео Штейнера.
— Ну, он переписывался с Индией Холлвей. Это мы знаем точно. Они были друзьями.
— Может быть. А вы писали ему или пытались дозвониться?
— Много раз. Именно поэтому мы приехали сюда. Он не отвечает.
— Хорошо, — произнес Нэд Годин. — Полезайте в грузовик. Вам не помешает поспать и поесть, как следует.
Обычно в машине люди поддерживают хоть какую-то беседу, но Нэд Годин не произнес ни слова за все двадцать минут, пока мы ехали из города к вывеске (она и вправду оказалась размером с ладонь). На огромном деревянном почтовом ящике мы прочли:
«Хрустальная роща». Здесь же значилось: «Охота запрещена» и «Посторонним вход строго воспрещен», что, очевидно, должно было произвести большее впечатление, чем просто «Посторонним вход воспрещен».
— Я так полагаю, что должен оставить вас в машине, пока пойду и найду Индию, — нарушил молчание Нэд. — Потом она поговорит с вами.
Мы сидели в машине, наблюдая, как лобовое стекло заметает снегом. Мне показалось, что наше ожидание продлилось часов десять.
Наконец дверь со стороны пассажирского места открылась, и мы увидели маленькую старушку с яркими глазами, одетую во все лиловое (у нее даже сапоги «под замшу» были лилового цвета). Она сказала:
— Быстрее в большой дом. На вас стоит посмотреть со стороны. Короче говоря, она не стала нас слушать, пока мы не приняли душ и не переоделись. Потом нас накормили. Старушка дала нам джинсы, пальто, сапоги и свитера, которые взяла у седой женщины с молодым розовым лицом. Ее волосы были закреплены большим количеством ленточек и заколок. Она спросила, нужно ли нам что-нибудь постирать, и я ответил ей:
— Не стоит беспокоиться, мэм. Но она заметила:
— Я все равно иду стирать. Мне безразлично, сколько пар носков там будет.
Она попросила называть ее Джанет и подала нам две большие тарелки горохового супа. Я представляю, как взбрыкнула бы Каролина, если бы это сделала мама, но после двух дней голода (не считая съеденных батонов) она была настроена более чем миролюбиво. Мы съели все до крошки, а потом Джанет сказала:
— Теперь вы можете пройти к Индии в кабинет. Он наверху, поднимитесь по ступенькам.
«Ступеньки» оказались шириной со стену нашего дома. Они вели на балкон длиной около десяти футов. Под его крышей с деревянными колоннами носились птицы. Сбоку от балкона мы увидели настоящих маленьких детей, которые сидели в настоящей классной комнате. Далее шел ряд закрытых дверей. Наконец мы заметили массивные двойные двери из дуба, которые стояли распахнутыми. Их поддерживали две совы, отлитые из металла. Индия восседала за необъятным рабочим столом. Я видел довольно странные кабинеты, но кабинет Индии по странности мог переплюнуть все прочие. Для начала, там, где у нормальных людей стоят напольные вазы, у нее мы заметили птичьи гнезда. Штук тридцать. В кабинете имелось и чучело полярной совы, такой большой, что я чуть не умер со страху, хотя и знал, что птица-то неживая. Индия поспешно начала объяснять нам, что не убивала птицы. Она умерла естественной смертью, и сын Индии Приор нашел ее в лесу, давно, еще когда был мальчиком. Пачки бумаг в кабинете были придавлены камнями, на подоконниках стояли банки с подкрашенной водой, а в горшке росла береза. Но самое ужасное — это человеческий скелет, который служил Индии вместо вешалки. На черепе красовалась ее лиловая шляпа.
— Мой муж, — махнув рукой в сторону скелета, объявила Индия. — Доктор Гамильтон Холлвей. Таково было его собственное желание. Он хотел остаться здесь, и я решила, что не стану развеивать его прах. Лучше учить детей анатомии на наглядном пособии.
Я не стал спрашивать и надеялся, что ей не придет в голову объяснять, каким образом ее дорогой супруг Гамильтон Холлвей претерпел подобное превращение, после того как душа покинула его бренное тело.
— Он умер шесть лет назад. Ему было восемьдесят пять, но я думаю, что состояние костей демонстрирует его активность при жизни. Вы не находите?
Я не знал, что ответить. Вообще-то я думаю, что вряд ли хоть чей-то скелет можно описать как «прекрасно выглядящий». Каролина толкнула меня в спину.
— Более того, меня успокаивает его присутствие здесь. Мистер Холлвей был не единственным «обитателем» кабинета. Здесь присутствовали также и головы оленей, потом еще что-то маленькое, похожее на белку. В кабинете стоял такой запах, что мне показалось, будто нас втолкнули в ореховую скорлупу.
— Однако вы здесь из-за своего отца, — сказала Индия, жестом приглашая нас присесть на вполне нормальные с виду стулья. Сама она сидела на большом синем надувном мяче, который используют на спортивных тренировках. Мы застали ее за работой на компьютере. — Ваш отец был здесь несколько месяцев назад. Он оставался примерно месяц. Ему тут очень понравилось, и он произвел на нас весьма приятное впечатление, тем не менее, пришлось попросить его уехать.
— Неужели? — изумленно произнесла Кара.
— Да, но не потому, что он сделал что-нибудь постыдное. Хотя у нас здесь собственная система порицаний, должна признаться. Мы попросили Лео покинуть коммуну из-за того, что Собрание посчитало причины его переезда недостаточно серьезными. Скажем так, наши философские взгляды не совпали. Понимаете, мой муж предложил основать эту коммуну из двух семей, нашей собственной и семьи Годин. Они по-прежнему здесь, но теперь к нам присоединились еще семей двадцать, а также несколько холостых людей, друзей моего сына Приора. Я уверена, что если вы провели время в магазине Даниэля Барта, то наслушались рассказов об опасных преступниках.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129