Он стоял рядом со старым стойлом Руби, и на его лице расплывалась улыбка. Наверное, он готовился к этому давно.Я назвала лошадь Джейд.Это была трехлетняя кобылка бежевой масти, нежная, как ягненок, с разноцветными глазами, карим и зеленым.– Она напомнила мне тебя, – сказал папа, – потому что ты тоже всегда витаешь мыслями где-то далеко.Я захотела сразу взобраться на нее, но дама из Седар-Сити, которая воспитала лошадку, сказала, что Джейд не знает чужих. Тем не менее, я хотела попробовать. Дама придержала кобылку, пока я подула той в нос, поговорила с ней, шепча на ухо, а потом погладила ее бок (лошади не любят, когда их хлопают по шее, я не знаю, почему все это делают). Я села на стену стойла и перебросила ногу. Лошадь задрожала, но все равно позволила оседлать себя прямо здесь, в стойле. Дама была удивлена. Но Джейд оказалась доверчивой, и мы нашли общий язык с первой же минуты. Этот подарок очень отличался от тех, что я получила накануне, и он был как нельзя кстати. Я побежала в дом, чтобы забрать Рейфа и показать ему лошадку.Джейд вдохнула в меня новую жизнь. Она не была похожа на мою покладистую и добрую Руби, ездить на которой было так же комфортно и безопасно, как сидеть верхом на кофейном столике. Я никогда не надевала на Руби даже уздечку – так, небольшую веревку вокруг шеи, чтобы легонько потянуть ее, если бы понадобилось повернуть Руби в сторону. Все меры предосторожности я предпринимала только ради Беки и Рути. Несмотря на ангельский характер, Джейд бывала иногда весьма своенравна. Той поздней весной я провела многие часы, приучая се быть послушной под седоком, принимать уздечку, стоять спокойно во время купания или когда я седлала ее. Джейд не то чтобы выказывала строптивость, но все эти новшества были ей в диковинку. Когда она была сбита с толку, то останавливалась или начинала топтаться на месте. Это смешило меня, но бывало и так, что я оказывалась на земле. Джейд никогда не вставала на дыбы, никогда не сбрасывала неугодную всадницу, но она была такой юркой, что пришлось ездить в седле, пока она не привыкла ко мне.Тем летом я выезжала на Джейд каждый день. У меня теперь были самые натренированные мышцы бедер. Выезжая вечером, я всякий раз вспоминала, как прогуливалась с девочками на Руби, когда та еще стояла в нашем стойле. Я выводила ее, чтобы она постояла в ручье. Однажды вечером Беки сказала мне, что, когда вырастет, хотела бы «лично» посмотреть в телескоп на каждую звезду. Мы лежали на спине Руби, как на софе, и я указывала на звезды в созвездии Ориона и на звезды в яркой Большой Медведице. Беки спорила со мной, говоря, что она совсем не похожа на медведицу. И добавила, что видит маленькую звезду-медвежонка. Мы с Рути ничего не смогли разглядеть.– Это все потому, что у тебя глаза круглые, а у меня зоркие, – заключила Беки.Я вывела Джейд к ручью, пытаясь не думать о них, как и о том, видят ли они меня сейчас со звездного неба. Джейд приняла водную стихию очень благосклонно, хотя многие лошади не любят купаться. Я даже решила, что поеду как-нибудь туда, где мы сможем поплавать.В июне, перед тем как установилась жара, я отправилась верхом к холму, где стоял дом Сассинелли. До этого я заметила их машину и решила проверить, все ли приехали, – так, на всякий случай. Я не могла дождаться, когда смогу показать Серене свою Джейд. Однако оказалось, что дома был только глава семьи доктор Сассинелли, по своему обыкновению заскочив туда лишь на время, перед каким-то семинаром. Он отдал мне ключи, чтобы я могла начать уборку. Я только закончила мыть Джейд и заплела волосы в косу, чтобы хоть чуть-чуть быть похожей на человека. Однако я не потрудилась переодеться. На мне была старая фланелевая рубашка отца, которую я завязала на поясе. Джинсы стали такими короткими, что я подвернула их наподобие капри, спустив на талии.Но я не учла того, что ни разу не ездила на Джейд по каменистой дорожке, которая тянулась вдоль горного хребта. Наверное, звук цокающих копыт о гравий раздражал ее. Она затанцевала подо мной и раз, и два, даже поскользнулась, но я не испугалась. Однако прошла минута, и Джейд вдруг вся взмокла – я натянула поводья что есть силы. Можно было повернуть ее назад, но я все же двинулась вперед. Нам не грозила никакая серьезная опасность, но Джейд продолжала топтаться на месте, приводя меня в бешенство. Наконец я пришпорила ее, и она помчала с места в карьер, прямиком к крыльцу дома Сассинелли. Я ехала без седла, ухватившись за гриву и натянув поводья. Когда Джейд ощутила под копытами траву, она резко остановилась, как будто натолкнувшись на стену, и я кувырком полетела через ее голову. Я не сильно ушиблась, пострадало только мое «мягкое место», да еще зацепилась ладонью за острый камень. Конечно, я была очень смущена. Из дома никто не вышел, и я была за это благодарна судьбе. Наверное, в доме никого не было. Чтобы убедиться, я постучала, потирая зад, – там, где порвалась ткань джинсов. Джейд лениво пощипывала цветы на клумбе Сассинелли, глядя на меня зеленым глазом в обрамлении длинных ресниц. В этот момент дверь неожиданно открылась и на пороге появился Мико. Он был босиком и держал сандвич размером с мою голову. Мико позвал меня в дом. Я ни минуты не колебалась. В ушах у него были наушники, из которых доносились громкие звуки «Времен года» Вивальди. Я бы не услышала ничего, даже если бы он что-то сказал, а он продолжал есть свой сандвич. Когда музыка закончилась, он спросил:– Ну, разве не суперские у меня наушники?Он не хвастался, просто восхищался красивой вещью.– Я все время ими пользуюсь, – ответила я. – Ты не забыл: я тут убираюсь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83