Но в чем же смысл? На самом деле, Роберту вовсе не хотелось заставать ее врасплох. Напротив, он мечтал, чтобы она кинулась к дверям, а по щекам ее струились слезы. Чтобы она обхватила его руками и взмолилась: вернись домой, милый. Он хотел успокоить ее: все будет хорошо, я прощаю тебя за то, что ты меня вышвырнула из дому. Такую сцену он тоже пробегал в уме сотни раз. И картинка обрывалась после того, как они предавались любви в третий раз.Но “шевроле” в его сценариях не фигурировал. Точно рекламный трейлер из кино, дразнилка. “Шевроле” означал, что Дженни не одна. Кого-то, в отличие от Роберта, она пригласила. В мозгу замелькали новые сцены: вот он стучится в дверь, Дженни с неохотой открывает, он смотрит через ее плечо и видит на диване чужого мужика. Его посылают прочь. Этого Роберт вынести не мог. Слишком реально.Может быть, там вообще не парень. Может, какая-нибудь тетка из ее шабаша – заехала утешить Дженни в трудную минуту. И тут к нему снова вернулся прежний сон. Он привязан к стулу посреди пустыни и смотрит, как Дженни занимается любовью с другим мужчиной. А маленький монстр сует ему в рот соленые печенюшки.Роберт понял, что уже несколько минут неподвижно стоит посреди улицы и глазеет на свой дом. Терзает себя. Да будь же ты взрослым. Подойди и постучи в дверь. Если она не одна, извинись и скажи, что зайдешь попозже. В груди от этой мысли резануло.Нет, лучше просто уйти. Вернуться в трейлер к Сквозняку и позвонить ей завтра. Еще одна ночь с такой сердечной болью – непереносимо. В груди закололо еще сильнее.Нерешительность Роберта всегда раздражала Дженни. Теперь же его просто парализовало. “Просто выбери направление и иди, Роберт, – сказала бы она. – Хуже, чем сейчас, когда ты стоишь тут и жалеешь себя, уже не будет”. Но это – единственное, что у меня получается хорошо , подумал он.Из-за угла вывернул грузовик и медленно покатился по улице. Роберта будто ошпарило – он кинулся к “шевроле” и пригнулся за ним. Прячусь перед своим собственным домом. Это же глупо . Но все равно – если кто-то его заметит, то поймет, насколько жалок он и слаб. А Роберту не хотелось, чтобы это видели.Грузовик притормозил перед домом, почти остановился, потом водитель поддал газу, и машина рванулась дальше. Роберт еще несколько минут просидел на корточках за “шевроле”.Он должен убедиться. “Просто выбери направление и иди” . Ладно, он сначала заглянет в окно. На улицу из гостиной выходило два – до них футов шесть. Старые, с отодвигающимися рамами. Прямо под окнами – ящики с геранью. Если крепкие, то он подтянется и заглянет в щель между штор.Шпионить за собственной женой – мерзко. Грязно. Это извращение. Роберт помедлил, но потом пересек двор. Мерзость, грязь и извращение гораздо лучше его нынешней жизни.Он схватился за край ящика с цветами и проверил его на прочность. Выдержит. Подтянулся, уперся подбородком в край и заглянул в щелочку.Они сидели на тахте спиной к нему – Дженни и какой-то мужчина. На миг ему показалось, что Дженни – голая, но потом он заметил тонкие бретельки черного платья. Она давно уже не надевала это платье. Не тот подтекст, говорила она. В смысле – слишком откровенное.Зачарованный, Роберт смотрел на них, попав в ловушку собственных страхов, точно олень в перекрестье фар. Мужчина повернул голову, чтобы сказать что-то Дженни, и Роберт разглядел его в профиль. То был парень из его кошмара – парень, которого он видел сегодня в “Пене дна”.Дальше выдержать он уже не мог. Роберт сполз на землю. Внутри бился узел отчаянных вопросов. Кто этот тип? Что в нем такого замечательного? Что есть у него и чего нет у меня? И хуже всего – сколько уже это тянется?Роберт заковылял от дома к дороге. Они сидят в его доме, на его тахте – той самой, на которую они с Дженни так долго копили деньги. Как она могла? Неужели в доме больше ничто не напоминает ей об их союзе? Как может она сидеть на его тахте с другим мужчиной? А трахаться они будут на его постели? При этой мысли боль в груди вспыхнула снова – так сильно, что его чуть не согнуло пополам.Расколошматить вдребезги его машину? Но от нее и так мало что осталось. Проткнуть шины? Разбить ветровое стекло? Нассать в бензобак? Нет, это равносильно признанию в том, что он за нею шпионил. Но сделать что-то надо.Может быть, в машине что-нибудь подскажет ему, кто этот похититель чужих жен? Роберт заглянул в окно “шевроле”. Видно немного: несколько оберток от какой-то мусорной жратвы, комиксы на переднем сиденье и алюминиевый чемоданчик – на заднем. Роберт сразу его узнал. Он раньше носил в таком свою камеру. Теперь же камеру он продал, а чемодан дал попользоваться Сквозняку.Так этот парень – фотограф? Выяснить можно только одним способом. Роберт чуть помедлил, задержав руку на дверце. А если он выйдет и увидит, как Роберт роется в его машине? Что он тогда сделает? На хрен. Ублюдок бесцеремонно роется в его жизни – разве нет? Роберт подергал дверцу. Не заперта. Он распахнул ее и потянулся к чемодану. 20Эффром Он был солдатом. И, как все солдаты, в свободную минуту думал о доме и девчонке, что ждет его там. Он сидел на холме и смотрел на английские холмы, расстилавшиеся перед ним. Было темно, но глаза за долгое время на посту привыкли к темноте. Он курил сигарету и смотрел на узоры, которые луна рисует на склонах, проглядывая меж низких рваных облаков. Простой семнадцатилетний мальчишка. Влюбленный в синеглазую девушку по имени Аманда. У нее были каштановые волосы и нежный пушок на бедрах, который щекотал ему ладони, когда он залезал к ней под юбку. На ее бедрах он видел осеннее солнышко, хотя сейчас смотрел на зеленые весенние холмы Англии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70