— Никакого уговора не может быть. Теперь не вы с Линдзи решаете, как будет, а мы, Линдзи и я. Уж в этом-то я уверен.
Эмма спокойно на него посмотрела.
— Сейчас вы, по-моему, ни в чем особенно не уверены. Но вы не волнуйтесь, Рэндл, все будет хорошо.
— Это _вы мне_ советуете не волноваться? — Голос его зазвучал громче.
— Понимаете, когда я увидела, как обстоит дело в Грэйхеллоке…
— При чем это здесь? Если вы, черт возьми, ездили туда обследовать мои семейные обстоятельства…
— Ну что вы, лучше выразить это как-нибудь по-другому, — сказала Эмма просто. — Да сядьте вы, милый, не нервируйте меня. Смотрите, вы и к стакану не притронулись.
Рэндл стоял перед ней раскрыв рот. Он думал: эта женщина говорила с Энн, говорила с Энн обо мне. Она ползала по всему Грэйхеллоку, оставляя следы, как улитка. Она даже до Энн добралась, даже Грэйхеллок у меня украла. Он сказал, почти крикнул:
— Да вы понимаете, что говорите? Или вы с ума сошли?
— Это неважно, Рэндл, и очень вас прошу, не кричите. Это неважно. Не следует брать на себя роль провидения в чужой судьбе. Все равно из этого ничего не выходит. — Она говорила разочарованно, но как-то безразлично.
— Эмма, — сказал Рэндл и, приподняв стул, трахнул его передними ножками об пол, — не притворяйтесь, что это ваших рук дело. Это сделал я.
— Да-да, — сказала Эмма успокаивающе. — Во всяком случае, не будем из-за этого ссориться. Сядьте, сын мой, ведите себя приличнее и не портите мне вечер.
Рэндла обуяло бешенство. Есть что-то, в чем её необходимо убедить, в чем необходимо убедить себя. Есть что-то, чего нельзя дать ей украсть. Он сказал:
— Лишитесь вы теперь своей забавницы. Это вам не понравится!
Эмма только произнесла чуть слышно:
— Рэндл, Рэндл, сдается мне, что вы пьяны. Что скажет Линдзи, когда узнает?
Рэндл поднял стакан с явным намерением швырнуть его об пол. Слово «уговор» мигало перед ним, как неоновая вывеска. Он шваркнул стакан на стол и выбежал из комнаты, выбежал из квартиры на улицу и бежал до самого угла.
Запыхавшись, он пошел шагом, говорил сам с собой и ругался. Он ещё не совсем понимал, что случилось, но знал, что потерпел поражение. Эмма сумела создать видимость, будто и это решили, и это устроили она и Линдзи. Даже тут его оттерли, даже этот его поступок украли. Он, разумеется, понимает, что это только видимость, дешевый трюк. На самом-то деле все не так. А может быть, так? До чего хитро, до чего искусно Эмма посеяла в его душе сомнение! Он никогда не поймет, никогда не узнает правду, никогда не будет спокоен.
Странное душевное равновесие, которое он ощущал утром, было разрушено. Дикие сомнения и страхи нахлынули на него, закружили. Надо сейчас же позвонить Линдзи, надо повидаться с ней любым способом, сегодня же. Нельзя допустить, чтобы она вернулась в квартиру Эммы. Или она, в конце концов, вообще ему не достанется? Вся кровь в нем леденела от ужаса, а в голове вихрем крутились планы — скорей, скорей, сломя голову лететь в Лестер.
И среди всего этого, шагая теперь уже медленнее, он в силу какой-то адской механики испытывал ещё и совсем иную, новую боль. Эмма разрушила его покой не только в связи с Линдзи, но и в связи с Энн. Как будто этому ужасу его сейчас впервые заставили посмотреть прямо в лицо, и он со стоном вспомнил о том, от чего до сих пор отворачивался, что откладывал до этого времени, времени своей преступной свободы. Вспомнил о Миранде.
22
Миранда уже ждала его. Сеновал был залит неярким светом, тусклым светом, испещренным золотыми точками, а через открытую дверь, в которую стремительно влетали и вылетали ласточки, солнечный квадрат ложился на источенный червями пол.
Миранда сидела, свесив длинные ноги, на балке в дальнем конце сеновала. Рядом с ней сидели две куклы, Рэндл быстро подошел к ней и в неудержимом порыве прижался головой к её коленям.
— Птичка моя!
Балка приходилась на уровне его груди, так что Миранда немного возвышалась над ним. Она положила руки ему на плечи, прильнула головой к его макушке, потом легонько его оттолкнула.
После поражения, нанесенного ему Эммой, Рэндл некоторое время не находил себе места. Он не сразу дозвонился в Лестер и уже успел навоображать всяких ужасов, но с третьего раза его соединили с Линдзи. По телефону Линдзи была безупречна — разумная, властная, любящая. Последнее было ему сейчас нужнее всего. Когда он попросил её не возвращаться в квартиру Эммы, она ответила вполне резонно, что нужно же ей когда-нибудь забрать свои вещи. И они договорились, что на время она все-таки вернется в Ноттинг-Хилл. Но теперь и она считала, что это последняя фаза, и дала это понять без слов, что было особенно хорошо. И это она с обычной своей прозорливостью и с твердостью полководца, разрешающего стоящие перед ним задачи в должном порядке, подняла вопрос о Миранде. Рэндл согласился, что пора ему наконец поговорить с дочерью. Про деньги он Линдзи не сказал. Но он знал, что она знает.
О свидании с Мирандой Рэндл условился тайно через Нэнси Боушот. Он шел со станции пешком полями и через посадки хмеля и благополучно добрался до служебных построек, расположенных на опушке леса. Он смертельно боялся, как бы не встретиться с Энн, а когда вдалеке показался дом, сердце его охватили ужас, жалость и давняя неистребимая нежность. Но при мысли о Миранде, при виде Миранды все это куда-то ушло.
— А ты выросла! — сказал Рэндл. Она и правда изменилась. На ней был тонкий свитер и брючки. Прямо перед его глазами свитер слегка топорщился у неё на груди. Он стоял рядом с ней, прислонясь к балке.
— Как долго тебя не было! — сказала Миранда.
Он с радостью убедился, что она совершенно спокойна, как всегда, владеет собой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102