– Банкир в прямом смысле слова?– Само собой. Ты же знаешь Изабеллу. У нее всегда на приеме найдется пара финансистов из Сити; по крайней мере, раньше так было.– Если бы я был банкиром, я бы непременно захотел тебя потискать, прежде чем вернуться к своей женушке в Уимблдон.– Фрэнсис, неужели ты не можешь ответить серьезно? Кроме того, в Уимблдоне нет банков.– Ой, Уомбл< Герой мультфильмов. >, – говорит Хани с довольным видом.– Умница! – Я сгребаю Хани в охапку и целую ее: мой вундеркинд. Мы с Хани любим смотреть старые мультфильмы по кабельному телевидению. Я сама в детстве их не смотрела, только французские, так что для нас обеих они в новинку.– Стелла?– Что, Фрэнк?– Не делай этого с банкиром. Вот, выпей джину – успокаивает нервы.– Чин-чин. Я вообще-то и не планировала. Но раз уж об этом зашла речь, думаю, что секс с банкиром – вполне привлекательная идея. Они ведь много работают, да? Значит, они все усталые, богатые и с ними можно жить спокойной, размеренной жизнью в загородном доме. Со служанками. Боже мой, я просто умираю, как мне хочется такой жизни. А ты?Фрэнк закатывает глаза. Мы сидим в дружелюбной тишине, наблюдая, как Хани возится с кубиками. Я обожаю свой дом. Только сейчас это поняла. В гостиной еще чувствуется аромат лилий; лампы отбрасывают желтые круги света; мягкие диваны выглядят такими уютными и удобными; через большие стеклянные двери из сада (в котором теперь безупречно пострижен газон) доносится запах влажной листвы. Через месяц уже можно будет разжигать камин.Приехало такси.– Волосы забрать или распустить? – спрашиваю я, вдруг занервничав.– Распустить, – отвечает Фрэнк, вынимая из моей прически шпильки и расправляя волосы по плечам.– Полегче, Казанова, – улыбаюсь я.Он улыбается в ответ и подставляет локоть:– Я тебя провожу.– Не жди меня вечером, – кидаю я и залезаю в такси. 5 Дом Изабеллы Говард в Ислингтоне – один из тех образчиков архитекторских усилий, когда холодный и бездушный владелец нанимает за тысячи фунтов дизайнера, чтобы тот придал его интерьеру некоторый уют и душевность. Обычно это подразумевает богатый арабский этностиль с низенькими столиками, обилием подушек, слишком дорогими коврами из дорогих лавчонок на Ноттинг-Хилл и прочими экзотическими безделушками, дабы создать впечатление, что владелец дома: а) не провинциал, лишенный всякой фантазии, а космополит, который много путешествовал; б) знает толк в красоте.Светильники – марокканские фонарики, накидки на диванах – антикварные сари, на каминной полке стоит каменная статуэтка Будды. Узнаю этот интерьер – таких домов я видела уже немало от Клапама до Хемпстеда и даже могу сказать, что автор декора – стареющий гомосексуалист со странным акцентом, который величает себя Рики Молинари, хотя клиентам он известен под именем Мистер Рики.У этого Мистера Рики есть два стиля: “этническая роскошь”, как в доме Изабеллы Говард (вообще-то Рики сам изобрел этот стиль лет сорок назад, решив обратить на пользу впечатления своего отпуска на африканском побережье), и “максимальный минимализм”, который, в принципе, не что иное, как обычный минимализм: огромные помещения, бетонные или пластиковые полы, неудобная мебель строгих форм черного, серого или шоколадного цвета, только к этому Рики добавляет немного вишневого дерева, книги (для украшения), современные произведения искусства (обычно от Доминика) и либо орхидеи (уже не модно), либо кактусы, либо дионеи, высаженные в странные емкости вместо горшков, например в канистры из-под бензина. Книги Рики покупает оптом, выбирая их по размеру и цвету корешков, что иногда приводит к восхитительным результатам: “История глаза” или “120 дней Содома” с немного запыленным корешком приятного бледно-зеленого оттенка на полке в туалете пожилой аристократки.Само собой разумеется, я не делюсь этими соображениями с Изабеллой, но вежливо восхищаюсь красотой ее интерьера.– Тебе действительно нравится? – спрашивает Изабелла, прикасаясь к моему локтю. – Ты не представляешь, сколько времени ушло на то, чтобы все это собрать.(Вообще-то Мистер Рики обычно велит своим клиентам уехать куда-нибудь на юг Франции, на пару недель, и за это время с командой своих помощников оформляет дом.)Изабелле около сорока пяти. Двадцать из них она была замужем за Марком, издателем, который ушел от нее лет шесть назад к одной из своих писательниц – нервной молодой женщине с очень красивой грудью. Марк был чрезвычайно богат, имел огромную зарплату и немалое наследство, и он облегчил свою совесть, назначив бывшей жене хорошее содержание – немалую долю своей ежегодной ренты. Изабелла стала активно устраивать приемы и вечеринки, потихоньку проникая в самые интересные круги лондонского общества, и вскоре наладила отношения со всеми его основными фигурами. Особенно хорошо у нее получается находить контакт с “молодыми людьми”. Их она раз в неделю собирает у себя дома на ужин и три раза в год устраивает для них большие приемы.Я давно выпала из ее списка постоянных приглашенных, но, судя по сегодняшнему вечеру, я опять в числе избранных. И это приятно, потому что у Изабеллы талант по устройству вечеринок и развлечений, а на ее званых ужинах почти никогда не бывает скучно.Все гости уже собрались. Комната освещена мягким розовым светом фонариков и алых свечей, выставленных за окнами. Негромко играет какая-то джазовая музыка. Низкий и длинный кофейный столик с резьбой усыпан лепестками роз, и на всех свободных столах и полках расставлены серебряные блюда с деликатесами. (Фрэнк бы непременно отметил, что это очень в моем духе – сначала изучить еду, а потом уж гостей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67