То есть завтра. Не слишком вежливо присылать приглашение за день, но не в моем положении привередничать. Мэри или Фрэнк смогут вечером присмотреть за Хани.Человеческое общество! Новые люди! Я почти вприпрыжку мчусь наверх одеваться. Легкая кофточка, зеленый камзол с воротником из коричневого меха, темно-лиловая твидовая юбка и мои любимые туфли – зеленые, с открытой пяткой. На дворе октябрь, но колготки я терпеть не могу. Перехватываю волосы на затылке резинкой, наношу на губы немного блеска и – voila. Конечно, не высший пилотаж, но вполне прилично.Фрэнка не видно – надо полагать, ушел к себе в мастерскую. Отлепляю Хани от Мэри – сегодня мы идем в детский сад. Фелисити, наша соседка, недавно заметила, что у меня ребенок примерно того же возраста, что и у нее, и пригласила нас в частный детский сад “Милые крошки”, всего в паре кварталов от моего дома. В детском саду всем заправляют сами родители, они же выступают и в качестве воспитателей. Сад открыт по вторникам и четвергам, и все мамы дежурят там по очереди – читают сказки детям, меняют подгузники, утирают носы. Поскольку мамаши приходят туда со своими детьми практически каждый день, даже когда не дежурят, управляться с малышами должно быть легко. Сегодня мы идем в садик в первый раз, и я буду помогать Фелисити, чтобы осмотреться и привыкнуть.Жду с нетерпением. В этом районе я практически никого не знаю и порой, прогуливаясь с коляской по Примроуз-Хилл или Хемпстед-Хит, чувствую себя как сосланная прокаженная. Мне бывает очень одиноко – хочется, чтобы было с кем поболтать во время прогулки, а потом выпить чашечку кофе. Если все сложится удачно, то сегодня я познакомлюсь с себе подобными. От восторга я издаю какой-то нелепый визг, который Хани повторяет всю дорогу до двери.– Мы мышки, веселые мышки, – радостно говорю я ей.– Мама, – отвечает немногословная Хани.Иду по мокрому тротуару, толкая перед собой коляску, и чувствую, что день удался.В здании церкви, где разместились “Милые крошки”, очень грязно. Линолеум весь в разводах и пятнах, мебель заляпана, засалена – куда ни глянь, всюду отпечатки пальцев и прилипший мусор. Отчего родители в этом заведении игнорируют моющие средства? И почему некоторые представители средних слоев такие жуткие грязнули? Наверное, потому, что их мамы и папы считают нечистоплотность признаком богемности, анти-буржуазности. Но боже мой, не до такой же степени! Милая девчушка с взъерошенными волосами, идеальной розовой кожей и немного грязными ногтями – это одно, а тут – совсем другое. А вообще-то такое обилие грязи явно указывает на то, что каждая из этих мамаш училась в частной школе, носит благородное имя и мнит себя не заурядной буржуа, а изысканной, свободной, непредсказуемой богемной женщиной. А наш Примроуз-Хилл – центр псевдобогемы. Иногда мне до боли хочется переехать туда, где еще моют полы и протирают столы, где никто не стесняется своей принадлежности к среднему классу.Господи, ну и грязь. Ну почему к примеру, у всех этих детей сопливые носы, которые никто не подтирает? В помещении стоит сильный запах обкаканных подгузников. Наверное, мне лучше сделать вид, что ничего странного я в этом не вижу. (Хотя очень даже вижу. Нет, в самом деле, если твой ребенок наложил в подгузник, смени его поскорей – в какашках нет ничего богемного!)С полдюжины разношерстных теток сидят на детских стульчиках и с гордостью взирают на зеленые сопли своих отпрысков. Я с надеждой улыбаюсь мамашам, и сердце мое сжимается. Одного взгляда достаточно, чтобы понять, какие они скучные, а еще эта мадам слева от меня... Слоноподобная особа, одетая (возможно ли это в 2001 году?) в туго перепоясанный голубой комбинезон. Ногти на ногах кривые и грязные, одна гигантская грудь с разбухшими венами вытащена наружу, и ее жадно сосет ребенок злобного вида с маленькими птичьими глазками. Ребенку не меньше четырех лет. Господи боже мой! Я отворачиваюсь, но, видимо, недостаточно быстро. Женщина – это млекопитающее существо очень напоминает мне корову, Фрэнк наверняка бы смог ее нарисовать – кидает на меня недобрый взгляд, видимо заметив ужас на моем лице. У нее такие же глазки, как у сынка, – мне кажется, что мама и сынок с большим удовольствием заклевали бы меня.– Внимание! – Фелисити хлопает в ладоши. – Внимание!Все обращают взоры на нее.– Это Стелла, – говорит Фелисити, указывая на меня.Меня медленно оглядывают – с ног до головы, и чувствую я себя примерно так же, как в свой первый день в школе. Зря я надела эти туфли – скорее всего, тут не приемлют даже накрашенных ногтей на ногах, не говоря уж о больших “украшательствах” внешности.– А вот этот сверточек зовут Хани. Сколько ей, Стелла?– Хани полтора года, Фелисити, – отвечаю я ей в тон, стараясь сдержать смех.– А, – рассеянно говорит она, – полтора года. – И повышает голос: – Хани полтора года, внимание все!Эта новость тоже не вызывает у мамаш большого интереса, они по-прежнему равнодушно пялятся на меня.– Прекрасно! – восклицает Фелисити сумасшедше-радостным тоном. (Она что, принимает антидепрессанты? Но мы, пожалуй, еще не настолько хорошо знакомы, чтобы спрашивать ее об этом.) – Итак, теперь представимся. Это Марджори, она ведет у нас игровую группу, и ее малыш Юан, – объявляет Фелисити, указывая на женщину с выменем. – Я назову всех присутствующих в порядке их работы, начиная с часу дня. Итак, в час: Эмма и Рэйнбоу, Эмилия и Пердита, Винета и Чайна, Кейт и Ика-бод, Сюзанна и Манго, Джулия и ее тройняшки (экстракорпоральное оплодотворение – делаю про себя вывод) Гектор, Кастор и малыш Полли. На самом деле его зовут Полидевк, но мы не разделяем предрассудков по поводу имени и уверены, что Полли могут звать как мальчика, так и девочку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67