— Что они могли сделать? — спросила Елена.
— Не знаю, — ответил Тэп. — Могли сбросить фугаску.
— Что?
— Бомбу. Они не любят, когда в них стреляют из винтовок, — пояснил Квейль.
— Прошу прощения, инглизи, — сказал большой грек. — Я не мог спокойно смотреть, как они тут летают.
— Понимаю, — ответил Квейль. — Но хорошо все-таки, что они не обратили внимания.
Они пошли обратно по пшенице.
— Хорошая пшеница, — заметил большой грек по-гречески.
Маленький грек теперь чувствовал, что он не хуже других, и был настроен благодушно.
— Ей не суждено сделаться хлебом, — сказал он.
— Времени еще много, — возразил большой грек. — До жатвы еще далеко.
Он срывал длинные зеленые колосья на ходу.
— И тогда она достанется немцам.
— Да.
— Ты знаешь толк в пшенице?
— У моего отца была земля. Помню, ребенком я видел такую пшеницу.
— Мне никогда не приходилось видеть пшеницу так близко, — сказал маленький грек.
— Это хорошая пшеница. Нынешним летом пшеница хорошо уродилась.
Теперь маленький грек был счастлив; он протянул руку, чтобы помочь большому перебраться через канаву. Большой грек отказался от помощи, но маленький грек не обиделся и спокойно сел в машину.
Они продолжали свой путь под ровный, однообразный гул мотора; и в машине была жара; и была спешка и тревожные мысли о том, хватит ли бензина только до Триккала или и дальше, потому что немцы, наверно, уже подходят туда.

Цель была уже близка; всякий мог это заметить. Вот группа тополей, вот платаны, а частые рощи больше всего говорят о близости города.
— Уже Триккала, — сказал Тэп.
— И опять бомбардировщики.
Квейль увидел их сквозь ветровое стекло. Все вышли из машины и сошли с дороги. Это была новая группа самолетов.
В Триккала тоже не оказалось жителей. Проехав через город, Квейль взял направление на юг.
— Какой следующий город? — спросил Тэп.
— Лариса. Не знаю, как мы туда доберемся, — тихо ответил Квейль. Тэп сидел теперь рядом с ним, на переднем сиденье.
Они переезжали какую-то реку по поврежденному бомбами маленькому мосту, когда Квейль вдруг заметил, что мотор чихает, хотя продолжает работать.
— Долго не протянет, — сказал Тэп.
— Миль тридцать от Триккала мы, наверно, проехали, — ответил Квейль.
— Что мы будем делать, если машина станет?
— Если дотянем до Ларисы, тогда не страшно.
Квейль обтер руками рулевое колесо, скользкое от пота. Он прищурил глаза, чтобы дать им отдых от солнца, испещрявшего взгорье длинными тенями деревьев. Наверно, Лариса уже недалеко. Если бензина хватит хоть не надолго, они скоро будут там. Квейль не хотел верить, что там немцы.
Дорога делала, казалось, ненужные извилины и была совершенно пустынна. Квейль принялся считать про себя от одного до десяти и обратно, что-то неясно бормоча себе под нос. Местность гладко расстилалась по обе стороны дороги, пока тянущаяся с юга возвышенность внезапно не сузила пространство. До сих пор они ехали вдоль берега реки, а теперь пересекли реку и продолжали путь по возвышенности.
— Я припоминаю эти места. Я бывала здесь. Лариса уже близко, — сказала Елена Квейлю.
Небольшой подъем вынуждал их идти на второй скорости. Дорога делала широкие повороты и во многих местах была покрыта жирным слоем грязи. Порою казалось, можно слышать, как цилиндры поглощают бензин. И вот на одном из таких поворотов мотор зашипел, потом опять застучал и наконец, совсем замер.

— Точка, — сказал Тэп.
Квейль поставил машину у края дороги.
— Что мы теперь будем делать? — спросил маленький грек у Елены.
Она ответила, что не знает. Она ждала, что сделает Квейль. Он сидел, не отнимая рук от руля и глядя вперед на дорогу; он старался припомнить карту района Ларисы, которой они пользовались, когда стояли здесь. Может быть, напрямик будет ближе. Но это рискованно, так как можно сбиться с пути и прозевать дорогу в Афины.
— В самом деле пусто, — сказал Тэп. Он раскачивал машину, прислушиваясь, не плещет ли в баке.
— Ладно, — промолвил Квейль. — Надо собираться. Пойдем пешком.
Седоки вышли из автомобиля. Квейль обшарил его — нет ли чего-нибудь, что стоило бы взять с собой. Но ни одного предмета, стоящего каких-нибудь хлопот, не оказалось.
Он вышел из машины, захлопнул дверцу и пошел вслед за остальными, уже шагавшими по дороге. Маленький грек, ожидавший Квейля, встретил его радостной улыбкой и широкими шагами пошел в ногу с ним вверх по склону. Елена обернулась, ища глазами Квейля; она увидела машину, аккуратно поставленную на краю дороги, и подумала, что это очень характерно для добросовестной обстоятельности Квейля.
Он нагнал ее, и они пошли втроем. Большой грек и Тэп шли ярдов в двадцати впереди. Они поднимались вверх по склону, не останавливаясь и почти не разговаривая. Только раз Квейль крикнул:
— Не торопись, Тэп. Идти еще долго.
— О'кэй, Джонни! — крикнул Тэп в ответ и продолжал идти прежним шагом.
За подъемом начиналась ровная извилистая дорога, прорезывавшая ту самую возвышенность, на которую они только что поднимались. Они нестройно шагали по грунтовой дороге, и их разгоряченные тела скоро дали им почувствовать, что солнечное тепло превратилось в жару.
— Осталось у нас что-нибудь съестное? — спросил Квейль у Елены.
— Нет.
— Я тоже не прочь закусить. Не отказался бы и от глотка воды, — сказал Тэп.
— Как твоя рука? — спросил Квейль.
— Как камень. А твоя голова?
— В порядке.
— Я переменю тебе повязку, — сказала Елена. Они шли по очень грязному отрезку дороги. Квейль снял куртку.
— Потом. Сперва разберемся, где мы, — ответил он.
— Мне кажется, я слышу разрывы бомб, — обернувшись, сказал большой грек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119