Он шагал впереди, а Тэп шел теперь сзади вместе с Квейлем, малышом и Еленой.
Квейль, не останавливаясь, прислушался. До него донесся гул разрывов, но для бомб в этом звуке было слишком мало грохота. Звук был тупой и без отзвуков, и потом это были отдельные разрывы, а не слитный глухой гул бомбежки.
Квейль понял, что это артиллерия. Они достигли теперь вершины подъема, и скоро должен был начаться спуск. Когда они прошли широкий поворот, перед их глазами открылись ровная местность, тянущаяся вплоть до Ларисы, и очертания города, широко раскинувшегося по обе стороны реки, и группы высоких деревьев вокруг города и в самом городе, и отчетливо выделяющиеся белые дома.
— Добрались все-таки, — воскликнул Тэп. Он опять шагал впереди.
— Я еще слышу бомбежку, — заметила Елена.
— Я говорил, что уже близко, — сказал маленький грек.
Он ускорил шаг, чтобы догнать Тэпа и большого грека.
— Не видно, чтобы город бомбили, — крикнул Тэп.
— Это артиллерия, — ответил Квейль.
— Вон грузовик на дороге.
Елена показала на северо-восток. Они увидели грузовик, спешивший в сторону Ларисы, и столб белой пыли, который следовал за ним, крутясь и утопая в насыщенном парами воздухе.
— Что это может быть за артиллерия? Где она?
— Где-то слева.
То есть на севере, подумал Квейль. И, по-видимому, в горах. И тут он вспомнил вид этой местности, открывавшийся перед ним во время полетов. Самые близкие к Ларисе горы — те, через которые они сейчас пробираются. А на севере ближайшие — милях в пяти отсюда.
— Должно быть, где-то поблизости идет бой, — сказал он Тэпу.
— Поспешим тогда.
Они шли все вместе по дороге и смотрели, как поднимающийся над горами дым низко стелется по залитой солнцем земле. Подъем остался позади, они шли по ровной местности. Им казалось, что до города теперь дальше, чем раньше. Когда они дошли до первого дома, Квейль ждал, что вот-вот выскочит немецкий патруль. Но они без помех продолжали свой путь среди редких домов предместья, и была слышна только артиллерийская пальба с далеко разносящимися долгими раскатами. Был еще черный дым, но не густой, и они видели бесчисленные воронки вдоль дороги. А потом Квейль разглядел на большом мосту, к которому они подходили, человеческую фигуру.
— Ты видишь? — спросил его Тэп.
— Да.
— Ну?
— Ну?
— Черт возьми, неужели немец!
Они направились прямо к мосту. Бородатый грек шел с Квейлем впереди. Тэп неуверенно шагал по обочине. Елена и маленький грек следовали за ним. Все старались всмотреться в человека на противоположном конце моста. Тэп понял первый.
— Посмотри на шляпу, — сказал он Квейлю.
Они были уже у самого моста. Человек направился к ним. На нем была широкополая шляпа австралийских войск.
— Кто такие? — спросил австралиец.
Квейль увидел у него на рукаве буквы «МП» — знак военной полиции.
— Ну и повезло нам! — воскликнул с радостным смехом Тэп.
— Я чуть не умерла от страха, — призналась Елена.
— Нам очень повезло. Это аустралос, — объяснил большой грек маленькому.
Маленький грек сохранял спокойствие.
— Кто такие? — повторил австралиец. Он рассматривал их. Он увидел грязные бинты на голове Квейля, и его черное лицо, его драную куртку, и не имевшие никакого отношения к его синей форме брюки цвета хаки, грязные стоптанные сапоги, и изорванную теплую куртку на руке. Он увидел девушку, Елену, загорелую и улыбающуюся, с теплыми щеками и высокой грудью, в светло-коричневом пальто и стоптанных ботинках, без чулок, глядящую на него в упор радостным взглядом. Увидел большого грека с острой бородой, глазами с поволокой и винтовкой за плечами и другого грека, маленького, стоящего за чернобородым, и Тэпа в застегнутой на все пуговицы синей форме, у которого одна рука безжизненно висела, а другая была, по-видимому, на перевязи, и обе были в грязи после возни с греческим грузовиком. На шее у него был воротничок, но не было галстука.
— Мы страшно рады, что встретили вас, — обратился к нему Тэп.
— Мы из Янины, — прибавил Квейль.
Австралиец смотрел на них, загораживая дорогу. Он держался настороженно.
— Мы англичане, — сказал Квейль и показал на вышитые у него на нагрудном кармане крылья.
— А остальные?
— Греки. Я за них ручаюсь. Девушка — сестра, поехала с нами.
— Покажите ваши документы, — потребовал австралиец.
Он говорил с австралийским акцентом, и Квейль вспомнил Вэйна. Он вынул отсыревшие документы и желтый пропуск, выданный штабом британских вооруженных сил в Греции. Тэп тоже вынул свой пропуск. Елена протянула листок бумаги, на котором было написано что-то по-гречески. Греки предъявили свои солдатские книжки.
— Можете не беспокоиться, все в порядке, — сказал Квейль. — Мы из Янины, из восьмидесятой эскадрильи. Я был сбит, а он находился в госпитале. Нам удалось достать автомобиль, но вон там, на горе, у нас вышел бензин. А что там, дальше?
— По-видимому, у вас все в порядке, — сказал австралиец. Он поглядел на черное, покрытое ссадинами лицо Квейля и окончательно удостоверился в этом. Он протянул документы обратно. — Тут у нас становится жарко, — прибавил он.
— Попадем мы в Афины?
— Иногда туда ходит грузовик связистов. Это все, что осталось.
— А как дела? — спросил Квейль.
— Чертовски скверно. Нас бомбят каждый день.
— Да, но что делается? Мы ведь ничего не знаем.
— Дела плохие. Вы совсем ничего не знаете?
— Ничего.
— Мы оставили Флорину. Потом Элассон. Там было черт знает что. У них слишком много самолетов и танков. Они зверски бомбили нас. Мы ничего не могли поделать. У нас в воздухе ничего не было. Ребята сдерживали их, но сила солому ломит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119