Нынешние взрослые люди утратили искусство беседы, заменили ее жалким подобием, всего лишь симуляцией беседы, однобоким, направленным на себя монологом, полностью игнорирующим слушателя, которому полагалось сидеть, молчать и внимать. Все эти мысли вихрем проносились в голове Марты, роились как мухи, влекомые светом лампочки. Когда Марта улыбалась, тетя тоже отвечала улыбкой, словно делясь с ней дорогими воспоминаниями.
Для женщины восьмидесяти шести лет тетя выглядела не так уж и плохо: ясные водянисто-голубые глазки, покрытое сетью мелких морщинок лицо до сих пор можно назвать красивым, а в улыбке светится надежда. Волосы тетя каждое утро укладывала в тугой пучок, они смешными мелкими кудряшками вились надо лбом и отливали серебром. Несколько лет назад точно такие же пряди начали появляться и в каштаново-золотистых волосах Марты. Щеки у тетушки были пухлые, выступающие, а у Марты – впалые. Дряблую кожу под подбородком частично прикрывал кокетливый кружевной воротничок с белым шелковым бантом. Вообще тетя Альма была, как принято говорить, из хорошей семьи и со средствами. Специального образования не получила, но слыла женщиной культурной. В доме, доставшемся ей по наследству, хозяйство всегда вели слуги; правда, теперь от всего этого выводка осталась только неразговорчивая экономка по имени Бетти, которой было уже далеко за шестьдесят. Марта всегда очень остро ощущала разницу между собой и своей привилегированной и в то же время несвободной тетей. Да сама бы она и минуты не выдержала, просто задохнулась бы от тоски в этом маленьком провинциальном городке! И ею овладел приступ нежной любви к старушке, смешанной с состраданием. Тем не менее нельзя отрицать внешнего сходства с тетей Альмой. Они очень похожи – лицо, волосы, глаза почти одинаковые. Если бы появились на людях вместе, там, где их никто не знает, их приняли бы за родственниц.
Словно читая мысли Марты, тетя Альма вздохнула и сказала:
– Знаешь, я очень ждала тебя, дорогая. Да, конечно, твоя сестра… – Тут она сделала паузу, видимо, забыв имя старшей сестры Марты. – Она часто звонит мне, это очень мило с ее стороны. Но скучаю я только по тебе, Марта. – Глаза, слегка запавшие в глазницах, часто и мелко заморгали. – Но я… всегда была так терпелива, потому что знала, как ты занята. Ты всю свою жизнь посвятила работе и карьере. Как и твой муж… э-э…
Марта сразу сообразила, что имя Роджера снова выпало у тети из головы, и поспешила заметить:
– Да, тетя Альма. Но в эту весну у меня выдались каникулы. Я получила грант и должна закончить свою новую книгу. Надо заняться кое-какими исследованиями, собрать материалы. Лучшего времени, чтобы навестить тебя, просто не придумаешь.
И Марта весело улыбнулась. Произнесенные с девичьей прямотой слова были правдой.
Дедовские часы начали отбивать удары, обозначавшие на сей раз не четверть, а час. Какой же чистый и мелодичный у них звук, и в то же время было в нем нечто пронзительно неприятное, такое ощущение возникает, когда тебе в глаза вдруг ударит яркий луч света. Марта прислушалась, насчитала восемь ударов. О Господи, неужели уже восемь? Но часы не умолкали, отбивали дальше – девять, десять, одиннадцать… И наконец, пятнадцать! Заметив на ее лице удивление, тетя Альма засмеялась, перегнулась через стол и нежно взяла Марту за руку. Долго держала руку Марты в своей, такой хрупкой, прохладной, с тонкими пальцами, словно не хотела выпускать. А потом сказала:
– Девочка, дорогая, здесь у нас, в Чатокуа-Фоллз. свой отсчет времени.
Господи, какой же номер?…
Марта едва ли не рыдала от отчаяния. Пыталась набрать свой собственный домашний номер и вдруг, что совершенно невероятно, забыла, какие надо набирать цифры. Она на чем свет стоит проклинала антикварный телефон тети с диском; на кнопочном, к которому она привыкла, набрать десятизначный номер не составляло труда, она делала это быстро, почти не задумываясь, автоматически.
К тому же Марте было чертовски неудобно здесь, в маленьком алькове под лестницей, где стоял аппарат, потому что мимо, шаркая распухшими ревматическими ногами в шлепанцах, то и дело шастала экономка Бетти. Она постоянно тяжко вздыхала, как будто убрать в гостиной, где Марта с тетей Альмой пили чай, было просто непосильным трудом и она всячески хотела дать понять племяннице, сколько дополнительных хлопот принес ее приезд.
Странно, но пальцы Марты вспомнили все же злополучный номер – а он не менялся уже лет двадцать, как только они с Роджером поселились в этом доме. Сначала Марта призвала на помощь всю свою выдержку и твердо вознамерилась набрать номер правильно. Накручивая пальцем диск, она старательно вспоминала следующую цифру. Но звонок то и дело срывался, и Марта принималась набирать снова. Продолжалась все это до тех пор, когда она уже была готова сдаться, но тут услышала звонок на том конце линии. От неожиданности она так испугалась, что повесила трубку, прежде чем ей ответил незнакомый голос.
Экономка Бетти в очередной раз прошла мимо Марты. Угрюмая пожилая женщина в домашних тапочках и черном нейлоновом платье, туго обтягивающем ее плотную фигуру. «Эта женщина уже была старухой, когда я сама была еще девчонкой, – подумала Марта. – И похоже, так и законсервировалась в этом возрасте». Экономка испустила очередной тяжкий вздох и покосилась на Марту, стоявшую в алькове и вытиравшую вдруг заслезившийся правый глаз.
Обширное повреждение ствола головного мозга и мозжечка. Многочисленные травмы тела – сломанные ребра, перелом ключицы, раздробленная правая коленная чашечка, множественные рваные раны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125