— Придурок, — сказал он зло. — Неизлечимый придурок. Покачав головой, он двинулся к выходу.
— Оставайся здесь, — сказал Шахову Феклистов. — Мы скоро будем.
Когда шефы вышли, Шахов опустился за стол, уронил голову на руки и заплакал.
Он даже не дернулся, когда в кабинет вошел сержант Баринов. Еще двое стали в дверях.
— Пойдем, — сказал Баринов, в упор, сверху вниз, глядя на Шахова. — Поговорить надо.
Шахов забился в угол и хотел что-то сказать, но Баринов перебил его:
— Только вякни — и конец тебе. Из этой комнаты даже на чердак посрать не выйдешь.
Шахов безнадежно завис.
— Ну, вставай давай, — повторил Баринов. — Живее. Перегнувшись через стойку, он выдернул из-за стола одеревеневшего от страха Шахова, подцепил из стопки несколько чистых бланков накладных и вышел из кабинета. Двое сопровождающих вели за ним бессловесного Шахова.
Спустившись на первый этаж, они прошли через расположение третьей роты и остановились перед дверью сушилки. Дверь распахнулась, и чьи-то руки втолкнули Шахова через порог. Баринов и двое сопровождающих вошли следом и заперли дверь.
В сушилке находилось человек пять дедов, да еще на подоконнике примостился с ворохом каких-то ведомостей старшина Чередниченко. Вопреки ожиданиям Шахова никто не стал его бить.
— Садись, — сказал один из дедов, Мазур, указывая на свернутую в тугую скатку ротную палатку.
Шахов сел. Рядом с ним расположился желчно улыбающийся Баринов.
— Послушай, военный, — обратился к Шахову Мазур, — думаю, ты хорошо понимаешь, что этим своим дневником заработал себе кучу врагов. Любой здесь, — он сделал широкий жест руками, — любой из нас готов тебя кончить. Надеюсь, ты мне веришь?
— Be… верю, — заикаясь, выдавил Шахов.
— Это хорошо, — кивнул серьезно Мазур. — А ведь очень трудно жить, когда тебя так «любят», правда?
Шахов подавленно молчал.
— Короче, щегол, мы тут посовещались и решили, каким образом ты сможешь загладить свою вину перед нами. Понимаешь ситуацию?
Шахов молчал.
— Понимаешь, — холодно улыбнулся Мазур. — Это хорошо. Так вот, у тебя есть выбор: либо ты помогаешь нам в одном деле, и тогда мы не имеем к тебе никаких вопросов, либо не помогаешь, и тогда тебе конец. Выбирай.
— Что надо делать? — хрипло спросил Шахов.
— Ничего особенного, — успокаивающим тоном произнес Мазур. — Просто-напросто ты сейчас оформишь накладную на получение сухпая, а потом пойдешь и получишь его. Для нас. И все. И мы в расчете. Делов-то, блин!
Шахов не на шутку перепугался.
— Без подписи начпрода ничего не получится, — попытался он выкрутиться.
— Правильно, — кивнул Мазур. — Вот ты накладную И подпишешь.
— Как? — не понял Шахов.
— Рукой, — объяснил Мазур. — Подпись начпрода подделывать умеешь?
— Н-нет, — замотал головой Шахов.
— Гм, тогда придется научиться.
— Ну ребята, ну пожалуйста.. — жалобно заныл Шахов. Баринов одним коротким ударом заставил его заткнуться.
— Нам твои слюни без нужды, — произнес Мазур. — Так что побереги их для начпрода.
Шахов испуганно глядел на дедов.
— Значит так, — сказал, наскучив, Мазур, — поговорим по-другому. Что такое «сулико», знаешь?
— Н-нет… — честно ответил Шахов.
— Сейчас узнаешь! — загоготали деды, пододвигаясь поближе. — Сейчас до самых гланд узнаешь!
— Правда, потом попка болеть будет… — сказал кто-то сбоку.
— Ничего, зато осанка будет лучше, — со смехом возразил Баринов.
Шахова бросило в дрожь.
— Ну ребята… — опять попробовал заныть он.
— Так мы будем снимать кино или мы не будем снимать кино? — спросил Мазур.
— Да что ты жмешься там, как целга-недавалка, урод?! — заорал из угла белобрысый мосел-черпак, которого Шахов знал по кличке Лафет. — Давай, строчи свою бумажку, а то щас елду отстрочишь!
— Ребята, извините, но я… но я…
— Мужики, а ну загните-ка мне его… — небрежно сказал Мазур.
Шахов и никнуть не успел, как пудовый кулак опрокинул его навзничь, потом быстрые, сильные руки схватили, рванули его куда-то в сторону, и через миг он уже лежал буквой «г» на столе, и руки его под столом были связаны, а штаны и кальсоны спущены до пола. Почувствовав это, Шахов дико заорал.
— Э, Лафет, — поморщился Мазур, — заткни-ка ему чем-нибудь рот.
Лафет схватил с полки старую пилотку и, раздирая звездочкой шаховские губы до крови, воткнул ее ему в рот. Шахов отчаянно забился и задергался, но держали его крепко.
Мазур приблизился к столу со стороны шаховской головы и пощелкал пальцами.
— Эгей, военный! Ты меня наблюдаешь?
Шахов уставился на него сумасшедшими глазами.
— Короче, смотри, поскольку ты не согласился на наше предложение, я зайду к тебе в гости с головы, — он неторопливо начал расстегивать штаны, — а кто-нибудь… ну, например, Лафет — с хвоста. Давай, Лафет.
Шахов почувствовал, как чья-то ладонь легла ему на ягодицы, и пальцы слегка их раздвинули.
— Сочная жопа, — довольно произнес откуда-то сзади Лафет.
Прямо перед лицом Шахова Мазур вытащил на свет Божий свой гостинец и поднес его к самым его губам. Шахов рвался как ненормальный, что-то мычал и вращал округлившимися от ужаса глазами.
— Ты что-то хочешь мне сказать? — спросил его Мазур, поигрывая гостинцем.
Шахов отчаянно закивал.
— Наверное, что ты выполнишь нашу просьбу? Серия кивков повторилась. Тогда Мазур застегнул штаны и вытащил изо рта Шахова пилотку.
— Я все, все сделаю, только отпустите меня!.. — захлебываясь, умолял Шахов. По его щекам текли слезы.
— Ладно, — кивнул Мазур, — уболтал. Только запомни, это ТЫ нас просишь, а мы тебе делаем одолжение, понял?
— Понял, понял!..
— Развяжите его.
Почувствовав свободу в руках, Шахов молниеносно вернул одежду на место, туго-натуго затянул пояс на штанах и забился в угол.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144