Чурбан только пискнул и захлопал глоталкой, как рыба на пляже. Вторым ударом я уронил его на газон.
— Понял, да? — обернулся я к Коту. — Все понял?
— Не надо, Андрюха, — попросил он, и в голосе его не было пробы. — Это, может, пройдет один-два раза, но потом все равно забьют.
— Да ты че?! Забьют? — загоготал я, поднимая хрипящего и матерящегося чурбана и пиная его в сторону входа. — А что, в расположении табуретов нету? Или чурбанские бестолковки уже перестали проламываться?
— Все не проломишь, — сказал он слабо. — Вот сейчас выскочит кагал азиатов…
— Завалим, сколько сможем, не сомневайся, — заявил я, оглядываясь в поисках чего-нибудь тяжелого.
— Ну-ну, — покачал он головой.
Ничего тяжелого я найти не успел: из казармы вывалил «мой» чурбан в сопровождении еще двух. Что за странные люди, никогда не мог их понять. Получил по морде — так сиди и не рыпайся, если не можешь свои проблемы сам решить, как и следует мужику. Так нет же, эти сразу бегут за подпиской. Можно подумать, что три урода справятся там, где не выгреб один. Фигня. Три кучи говна отличаются от одной только количеством, а никак не качеством.
Так оно и вышло. Я всегда стараюсь действовать с наибольшим поражением противника, чтобы причинять ему боли и неприятностей по максимуму. Первого из нападавших я встретил коротким правым снизу в нос. Очень болезненный удар. После того как ваш нос ломают ударом сбоку или прямым, можно, напрягшись, продолжать бой дальше. Но если вы получаете апперкот в нос, тут уж начинается вынос тела. Чурбан жалобно так вскрикнул и выбыл из игры. Второй кинулся к Коту, но тот, молодчина, смазал ему по харе, потом снова, затем проверил с ноги. Вот, теперь за него я был спокоен и занялся третьим. Тот, выглядевший достаточно крепким, на деле оказался жидковат, и мне понадобилось три-четыре удара, чтобы отправить его в затяжной нокаут.
— Не выпускай его! — рявкнул я Коту, набегая, и ударами в ухо и челюсть положил третьего.
— Знаешь, Андрюха, ты как бэндог, — сказал Кот задумчиво, оглядывая стонущих на земле чурбанов, — есть такая американская бойцовая собака, очень сильная и храбрая, резкая, молниеносная в бою.
— Я — как два бэндога. А когда приколюсь, то даже как три.
— Может быть, — махнул он рукой. — Но, знаешь, эта собака бои больше получаса не выдерживает.
Двое чурбанов, осторожно матерясь в нашу сторону, подняли третьего, того, с поломанным носом, и потащили к входу. Драться им явно расхотелось.
Кот не обратил на них никакого внимания. Он покачал головой и подал мне руку.
— Ладно, брат, пойду я в наряд. Пора.
— Почему? — спросил я.
— Что «почему»?
— Почему не выдерживает?
— Выдыхается.
Он отошел на пару шагов, потом обернулся.
— Знаешь, Андрюха, не приходи ко мне больше. Лучше уж я к тебе буду приходить, когда возможность появится. Ладно?
Признаться, меня это задело.
— Что случилось? — спросил я подозрительно. Он замялся.
— Да понимаешь… Ты своим приходом создал мне столько проблем… Нет, пойми, брат, я к тебе очень хорошо отношусь и всегда рад тебя видеть, но теперь мне конец.
— Чего?! Да ты че, больной, что ли?
Нет, я его совершенно не понимал! Клевый парнишка, душевный, и подраться не дурак, не чмо какое-нибудь; а несет чушь, парашу. Вот только что славно так начистил рожу чурбану, а сейчас стоит белый, тихий и траурный, как на собственных похоронах.
— Да какой тебе конец, зема, — пытался втолковать ему я. — Только так с ними и надо. В чан. Без базаров. Ты же можешь, я видел. Пустишь кровь одному, второму, третьему, остальные обломятся.
— Не обломятся, — убежденно сказал он. — Вот ты, когда сапог тебе ногу трет, обламываешься или портянку перематываешь?
— Послушай, зема, не гони. Ты что, боишься их, что ли? А если не боишься…
— Да что ты понимаешь, — зло перебил он меня. — Я не боец, понял? Я не бэндог. Если бы ты сейчас не начал морды бить, я бы и пальцем не пошевелил. На хера мне этот цирк! Себе дороже. А тебе-то чего: ты кипижу навел и ушел, да?.. А-а, хули тут базарить…
Он повернулся и зашагал прочь.
Ненавижу такое слюнтяйство, такую мягкотелость. Ведь что его пугает? Физическая боль. Неужто позорный мужской стыд за свою слабость не страшнее в тыщу раз?
Вот скажите, что бы вы сделали в такой ситуации? Наверное, то же самое, что и я, правда? А я обозвал его козлом, презрительно сплюнул и взял курс на батальон.
Глава 2
Сказать по правде, я всегда хотел именно такой службы. Крутое дело по мне. Спасибо брату Толяну: за год между его дембелем и моим призывом он научил меня всему, что надо знать в армии. Опять же, парашютистские курсы ДОСААФ, два года в секции бокса, разборки на улицах. И когда пришло время поменять паспорт на военный билет, я уже был готов. От и до.
В первый день, когда повели в столовую на прием пищи, еще волновался: вот оно, накатывается, приближается, не оплошать бы, не спасовать. Ведь это же всегда и везде так — как себя вначале поставишь, так и жить будешь все время. Поэтому, когда завели в столовую, я, не колеблясь, первым уселся за дедовский стол. Тут же деды подскочили с шарами по семь копеек («Ты че, урод, забурел совсем?»), а меня это только порадовало. Ни тебе долгой позиционной (дурацкое словечко, обожаемое замполитом) войны, ни тебе гнилых базаров и аккуратных, исподволь, наездов. Я этой всей дедовской тактики (тоже, кстати, замполитовс-кое словцо) не люблю, мне стратегию подавай. По морде, и все тут. Так что, такой поворот дела — это было то, что надо. И тут уж я не тормозил. С ходу пробил две черепушки чайником. Остальные призадумались, начали присматриваться. Оценили. И все пошло как по маслу. Так, еще через пару дней разводягу об одного героя сломал и все.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144