— Оскал, тебе легче отдаться, чем объяснить, почему этого не хочется делать, — сказал я, оборачиваясь к нему.
— Вот и отдайся, — сразу же согласился Оскал. Делать нечего. Я «отдаюсь». Мы выходим из казармы и торопливо шагаем по клумбам в сторону забора.
Проскользнув в дыру, мы пересекаем дорогу и углубляемся в лес. Темно, хоть глаз выколи. Зато на небе — пир горой Звезд много много, почти неба не видно. Висят совсем низко, так что, кажется, кинь беретом — парочку точно собьешь. Но береты остаются на наших головах — мы не летехи, нам звезды без нужды. Спотыкаюсь, едва не падаю носом.
— Не спи — замерзнешь, — лыбится Оскал.
На ходу закуриваю. — Оскал сразу же просит оставить покурить, потом теряет к сигарете видимый интерес. Топочет чуть впереди и иногда оглядывается, якобы для того, чтобы проверить, нет ли кого сзади, а на самом деле, чтобы не пропустить момент передачи бычка.
Выходим на дорогу. Эта дорога называется «погранцов-ской», потому что идет вдоль пограничной колючки. Дальше, за колючкой, контрольно-следовая полоса, потом еще одна колючка, а та темнота за ней — уже Монголия.
— Э, Оскал, не греми так сапогами, — бормочу, передавая сигарету.
— А че? — испуганно озирается по сторонам Оскал.
— А то, погранцам кошмары будут сниться. Оскал желчно усмехается.
Минут через пятнадцать появляются убогие халабуДы предместья. Уже видно неподалеку четырехэтажное здание общаги.
— Тихо, тихо, — говорю вполголоса Оскалу. — Здесь патрули бывают.
Он презрительно сплевывает, мол, патруль не в беретах — не патруль, но идет осторожнее.
Подходим к общаге. Уже по окнам видно, что внутри — полная труба. И куда только патрули смотрят? Здесь же полный потенциальный состав гауптвахты ждет своего часа. Только подгоняй кунги с решетками и замками и грузи штабелями губарей. Правда, пару раз проводили здесь облавы, это точно. После этих облав на гауптвахте сидело народу втрое больше нормы — именно что сидело, лечь им в камерах было уже негде. Авось, сегодня пронесет. Авось. А че нам, солдатам: у нас на этом «авось» вся жизнь построена.
Заходим внутрь, переступая через бездыханное тело какого-то чернопогонника. Из-под лестницы слышен храп синяка-бурята, но его перекрывает доносящийся сверху гам.
Поднимаемся по заплеванным ступеням. Оскал негромко матерится, старательно обходя пятна блевотины, чтобы не запачкать наглаженных, до блеска начищенных сапог.
— Куда? — дергаю его за рукав.
— Второй этаж.
На лестничной клетке на Оскала сослепу налетает пьяный боец. Оскал, надоедливо морщась, спускает его с лестницы.
Заходим на этаж. Длинный темный коридор с большим количеством дверей. Много дурного шума, у одной из дверей двое бойцов дубасят третьего. Из туалета доносятся нечеловеческие вопли.
Оскал довольно усмехается, оглядываясь на меня. Он весь — сплошное предвкушение веселья. Заметив отсутствие интереса на моем лице, он подмигивает и хлопает меня по плечу, мол, не сцы, братила, щас погуляем.
Не обращая никакого внимания на дерущихся, Оскал ударом ноги распахивает одну из дверей. Заходим. Нас волной захлестывают яркий свет, вопли магнитофона, духота и вонь. В комнате вокруг заставленного жратвой и спиртным стола сбилась хренова куча — и не сосчитать сразу — народу. Сидят друг у друга на коленях, орут, пьют, целуются, потные, глаза безумные.
— Кто такие?! — рычит здоровенный мосел-танкист.
— Хлебало завали, — отвечаю я.
— Че?! — вскакивает он, хватаясь за горлышко бутылки. — Да вы че, уроды?!
Забыл, козел педальный, что лосей надо уважать. Оскал — даром, что центнер с гаком, — прыгает к нему и бьет по морде. Мосел вместе с тубарем уходит куда-то под батарею. Я хватаю первого попавшегося бойца и ляпаю его мордой в стол. Оглядываюсь. Все, больше ни у кого нет никаких вопросов.
— Короче, уроды, встали-ушли, живо, — небрежно произносит Оскал, По его тону чувствуется, что сейчас действительно лучше встать и уйти. Но бойцы зависают, Кто по пьяному делу еще не понял, что происходит, кто не хочет уходить, а кто ждет, что сделает сосед.
Выкидываю в коридор первого. Тут уж они зашевелились. Быстренько так, тихохонько, с большим пониманием на лицах Последним выгреб на оперативный простор мосел-танкист. И вот тогда, глядя на перепуганные физиономии девчонок, Оскал хлопнул пятерней по столу и весело загоготал.
— Ты че, брат? — дернул я его за рукав. — Крыша на месте?
— Да понимаешь, — захлебываясь истерическим смехом, пояснил он, — я… я… я перепутал двери…
— Ну нормальный ты придурок? — тоже засмеялся я.
— Э, ребята, а вам кто нужен? опасливо спросила одна из девчонок.
— Светка Кольцова, с трудом успокоившись, ответил Оскал.
Соседняя дверь, — торопливо ответила девчонка, а одна из ее подружек выскочила мимо нас в коридор: наверное, возвращать гостей.
— Ладно, извините, девчонки, — еще улыбаясь, сказал Оскал. — Бывает.
Они вежливо покивали в ответ.
— Пойдем, — обернулся он ко мне.
— Погоди, — ответил я, разглядывая хозяек комнаты. Одна мне приглянулась. Худенькое личико, короткая стрижка, вздернутый носик и губки бантиком. Этакая бубочка.
— Тебя как зовут?
— Наташа, — ответила она равнодушно.
— Пойдем покурим.
Она переглянулась с подружками. Девчонки захихикали.
— Пойдем, — пожала она плечами.
— Ладно, — хлопнул меня по спине Оскал. — Я буду в соседней комнате.
— Хорошо. Я попозже подгребу.
Мы вышли с ней в коридор, подошли к туалету, под лампочку. Я вытащил пачку. т— Кури.
— Спасибо. Закурили.
Всегда зависаю в таких ситуациях. О чем там с телками базарить? Я мужик простой, мне бы поближе к делу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144