ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Остальное тебе ясно.
Ты можешь подумать, что народ, устав дышать отравленным воздухом, однажды поднимет восстание. И ошибешься. Все рабочие кузниц состоят членами огромных ремесленных сообществ. Эти сообщества (они называются «Один раз дать», что звучит как насмешка; скорее их следовало бы называть «Десять тысяч раз отнять», однако, тоже озабочены лишь тем, чтобы обеспечить своим членам как можно большую прибыль, то есть в конечном итоге преследуют те же цели, что и таинственные хозяева кузниц, и продажный верховный мандарин, даже если и уверяют всех в обратном. Кроме того, сообщил господин Юй Гэнь-цзы, богатые, и высокородные начальники этих обществ сами принадлежат к числу таинственных хозяев гигантских кузниц и даже открывают иногда собственные кузницы...
Таково вкратце Западное учение о благе прибыли. Восточное учение немногим лучше. Оно считает – и это показалось мне величайшей глупостью из всех, когда-либо слышанных мною, – что весь ход истории подчиняется нескольким совершенно незыблемым закономерностям. Хотя каждому, кто хоть раз дал себе труд задуматься над ходом истории, должно быть ясно, что роль всех (несомненно, имеющихся в ней) закономерностей вместе взятых значительно уступает роли случая. История подобна потоку, знающему лишь один закон: что течь ему положено с горы в долину. Но то, как он потечет, обойдет ли он эту скалу слева, а ту справа, или наоборот, часто зависит от крохотного камешка, случайно оказавшегося на пути его первой капли.
Но нет, Восточное учение кладет в основу истории закономерность, и мало того: его основатель имел смелость заявить, что умеет вычислить эту закономерность. Мне это напоминает самоуверенные заявления астрологов.
Далее, Восточное учение исходит из того, что народ глуп – мысль, сама по себе не лишенная остроумия, – и что его следует буквально за руку вести к своему счастью. Счастье же, согласно этому учению, ожидает людей в отдаленном будущем. В чем оно состоит и как выглядит, никто из создателей учения не знает. Один из них, правда, провозгласил, что счастье – это когда никто больше не голодает и не ночует на улице. Но если это – все, кому нужно такое счастье?
Что ж, пускай глупый народ – хотя на самом деле он не так уж глуп – поверил и устремился к этому далекому и неведомому счастью. Что же сторонники Восточного учения будут делать дальше? Правильно: им придется (и уже пришлось) всеми силами укреплять государство, так что теперь в странах Восточного учения рядом с каждым человеком из народа стоит стражник с обнаженной саблей, чтобы тот не сбился с пути к положенному ему счастью. Наши правнуки в Срединном царстве – какое счастье, что это произойдет лишь через тысячу лет! – тоже объявили себя приверженцами этого учения.
Самое удивительное в этом Восточном учении – то, что оно, обещая людям вещи столь туманные и неуловимые, что они кажутся скорее поэтическими образами, упорно называет себя «рациональным и материалистическим мировоззрением».
Ныне Западное и Восточное учения, как и следовало ожидать, противостоят друг другу, однако не как две разные философские школы, противоборство которых ограничивается лишь сферою духа, а потому способно даже быть плодотворным, а как две вполне реальные силы: их вооруженные до зубов солдаты грозят друг другу как могут. Войны же не случилось до сих пор только потому, считает господин Юй Гэнь-цзы, что ни одна из сторон не уверена в победе. Время от времени на окраинах их империй происходят вооруженные стычки, и тогда кому-то из противников удается наградить другого чувствительным пинком. Но на большее они не отваживаются. Мастер Юй Гэнь называет это равновесием страха. Ясно, что в таком мире ни о каком всеобщем процветании и речи быть не может. Впрочем, об этом я тоже уже писал, правда, в иной связи.
У Западного учения есть одно преимущество: счастье, отождествляемое с прибылью, выглядит не в пример доступнее счастья в отдаленном будущем. Преимущество же Восточного учения в том, что им проще пользоваться. Но ни одному из них не суждено когда-нибудь отпраздновать победу, говорит господин Юй Гэнь-цзы, и я не могу с ним не согласиться. И те, и другие уже доедают свои шкафы и кровати.
О том же беседовал я и с господином Май Ло, судьей. Он сказал мне: напишите книгу, изложите в ней свои мысли, пусть о них узнают все. Ибо лишь посторонний способен открыть большеносым глаза – не важно, придерживаются ли они Западного или Восточного учения (господин судья Мэй Ло даже не подозревает, насколько я для них посторонен и даже «потусторонен»). Он дал мне книгу, написанную одним большеносым, жившим почти три века назад. Этот большеносый был аристократом очень древнего рода из страны западнее Ба Вай; звали его Мо Тэ-кьо.
Книгу свою он написал от имени «постороннего наблюдателя» – некоего князя из далекой страны, весьма остроумно и нелицеприятно судящего о нравах большеносых. Кстати, страна, из которой прибыл этот князь, тоже была расположена где-то на Востоке... Можешь себе представить, как глубоко тронула меня эта книга. Возвращая ее господину Мэй Ло, я жалел, что не могу признаться ему в этом моем чувстве. Задал же я ему вопрос: нашла ли книга господина Мо Тэ-кьо хоть какой-то отклик в сердцах большеносых?
– Да, конечно, – ответил господин Мэй Ло, – но, увы, весьма небольшой.
Так что и я не стану тратить время на сочинение книги для большеносых, помня слова мудреца с Абрикосового холма: «Учитель сказал: опровергать теории глупцов – напрасная трата сил».
Сердечно приветствую и обнимаю тебя –
твой Гао-дай.
ПИСЬМО ДВАДЦАТЬ СЕДЬМОЕ
(вторник , 7 декабря)
Дорогой Цзи-гу,
год большеносых подходит к концу – так же, как и мое пребывание в их мире.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95
Ты можешь подумать, что народ, устав дышать отравленным воздухом, однажды поднимет восстание. И ошибешься. Все рабочие кузниц состоят членами огромных ремесленных сообществ. Эти сообщества (они называются «Один раз дать», что звучит как насмешка; скорее их следовало бы называть «Десять тысяч раз отнять», однако, тоже озабочены лишь тем, чтобы обеспечить своим членам как можно большую прибыль, то есть в конечном итоге преследуют те же цели, что и таинственные хозяева кузниц, и продажный верховный мандарин, даже если и уверяют всех в обратном. Кроме того, сообщил господин Юй Гэнь-цзы, богатые, и высокородные начальники этих обществ сами принадлежат к числу таинственных хозяев гигантских кузниц и даже открывают иногда собственные кузницы...
Таково вкратце Западное учение о благе прибыли. Восточное учение немногим лучше. Оно считает – и это показалось мне величайшей глупостью из всех, когда-либо слышанных мною, – что весь ход истории подчиняется нескольким совершенно незыблемым закономерностям. Хотя каждому, кто хоть раз дал себе труд задуматься над ходом истории, должно быть ясно, что роль всех (несомненно, имеющихся в ней) закономерностей вместе взятых значительно уступает роли случая. История подобна потоку, знающему лишь один закон: что течь ему положено с горы в долину. Но то, как он потечет, обойдет ли он эту скалу слева, а ту справа, или наоборот, часто зависит от крохотного камешка, случайно оказавшегося на пути его первой капли.
Но нет, Восточное учение кладет в основу истории закономерность, и мало того: его основатель имел смелость заявить, что умеет вычислить эту закономерность. Мне это напоминает самоуверенные заявления астрологов.
Далее, Восточное учение исходит из того, что народ глуп – мысль, сама по себе не лишенная остроумия, – и что его следует буквально за руку вести к своему счастью. Счастье же, согласно этому учению, ожидает людей в отдаленном будущем. В чем оно состоит и как выглядит, никто из создателей учения не знает. Один из них, правда, провозгласил, что счастье – это когда никто больше не голодает и не ночует на улице. Но если это – все, кому нужно такое счастье?
Что ж, пускай глупый народ – хотя на самом деле он не так уж глуп – поверил и устремился к этому далекому и неведомому счастью. Что же сторонники Восточного учения будут делать дальше? Правильно: им придется (и уже пришлось) всеми силами укреплять государство, так что теперь в странах Восточного учения рядом с каждым человеком из народа стоит стражник с обнаженной саблей, чтобы тот не сбился с пути к положенному ему счастью. Наши правнуки в Срединном царстве – какое счастье, что это произойдет лишь через тысячу лет! – тоже объявили себя приверженцами этого учения.
Самое удивительное в этом Восточном учении – то, что оно, обещая людям вещи столь туманные и неуловимые, что они кажутся скорее поэтическими образами, упорно называет себя «рациональным и материалистическим мировоззрением».
Ныне Западное и Восточное учения, как и следовало ожидать, противостоят друг другу, однако не как две разные философские школы, противоборство которых ограничивается лишь сферою духа, а потому способно даже быть плодотворным, а как две вполне реальные силы: их вооруженные до зубов солдаты грозят друг другу как могут. Войны же не случилось до сих пор только потому, считает господин Юй Гэнь-цзы, что ни одна из сторон не уверена в победе. Время от времени на окраинах их империй происходят вооруженные стычки, и тогда кому-то из противников удается наградить другого чувствительным пинком. Но на большее они не отваживаются. Мастер Юй Гэнь называет это равновесием страха. Ясно, что в таком мире ни о каком всеобщем процветании и речи быть не может. Впрочем, об этом я тоже уже писал, правда, в иной связи.
У Западного учения есть одно преимущество: счастье, отождествляемое с прибылью, выглядит не в пример доступнее счастья в отдаленном будущем. Преимущество же Восточного учения в том, что им проще пользоваться. Но ни одному из них не суждено когда-нибудь отпраздновать победу, говорит господин Юй Гэнь-цзы, и я не могу с ним не согласиться. И те, и другие уже доедают свои шкафы и кровати.
О том же беседовал я и с господином Май Ло, судьей. Он сказал мне: напишите книгу, изложите в ней свои мысли, пусть о них узнают все. Ибо лишь посторонний способен открыть большеносым глаза – не важно, придерживаются ли они Западного или Восточного учения (господин судья Мэй Ло даже не подозревает, насколько я для них посторонен и даже «потусторонен»). Он дал мне книгу, написанную одним большеносым, жившим почти три века назад. Этот большеносый был аристократом очень древнего рода из страны западнее Ба Вай; звали его Мо Тэ-кьо.
Книгу свою он написал от имени «постороннего наблюдателя» – некоего князя из далекой страны, весьма остроумно и нелицеприятно судящего о нравах большеносых. Кстати, страна, из которой прибыл этот князь, тоже была расположена где-то на Востоке... Можешь себе представить, как глубоко тронула меня эта книга. Возвращая ее господину Мэй Ло, я жалел, что не могу признаться ему в этом моем чувстве. Задал же я ему вопрос: нашла ли книга господина Мо Тэ-кьо хоть какой-то отклик в сердцах большеносых?
– Да, конечно, – ответил господин Мэй Ло, – но, увы, весьма небольшой.
Так что и я не стану тратить время на сочинение книги для большеносых, помня слова мудреца с Абрикосового холма: «Учитель сказал: опровергать теории глупцов – напрасная трата сил».
Сердечно приветствую и обнимаю тебя –
твой Гао-дай.
ПИСЬМО ДВАДЦАТЬ СЕДЬМОЕ
(вторник , 7 декабря)
Дорогой Цзи-гу,
год большеносых подходит к концу – так же, как и мое пребывание в их мире.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95