, девушки. Но и на двери Элианы звонок не работал. Вообще-то у женщин тоже жила собака, причудливая такса по имени Хекси, которая была настолько бесформенно толстой, что уже издалека напоминала модель кита.
Тогда Антон Л. принялся стучать в другие двери. В ответ ничто даже не шелохнулось. Лишь когда он постучал в дверь Элианы, то услышал, как к двери подползла китообразная такса и один раз устало вздохнула. После этого Хекси не издала ни звука, сколько Антон Л. ни прислушивался. Вполне возможно, что собака сдохла, испугавшись стука.
Антон Л. возвратился в свою комнату, снова натянул вторую пару чулок и отправился в финансовое управление.
«Конечно же, – он все время себя уговаривал, – на улице все-таки были люди, я просто не обратил на них внимания. И бывают моменты, даже целые минуты, когда по улице действительно не едет ни трамвай, ни автомобиль; непостижимое стечение транспортных обстоятельств». Однако он должен был себе признаться, что когда во второй раз пытался позвонить по телефону из гостиной Хоммера, то так и не решился посмотреть в окно на улицу. Почему? Потому что боялся, что его ужасное видение подтвердится.
«Совершенно ничего не происходит, – уговаривал он себя, – совершенно ничего». Подобное самовнушение действовало недолго, до тех пор, пока образ строго глядящего на него налогового советника Мельфа не вытеснял черного червя и набухание солнечного сплетения опять не давало о себе знать, по сей причине Антон Л. снова натянул вторую пару чулок.
Но на улице по-прежнему никого не было.
«Война!» – подумал Антон Л.
Мысль эта, конечно же, не пришла ниоткуда. Такие улицы, на которых пустота стояла, как пень, Антон Л. помнил еще очень хорошо. В конце последней войны американцы подвергали города бомбардировкам даже днем. Однажды Антон Л. выскользнул во время такого дневного налета из подвала-бомбоубежища и вышел на улицу. Через некоторое время мать затащила его обратно, потому что выходить из подвала было не только запрещено, но и на самом деле опасно. Но тогда Антон Л. увидел улицу – средь бела дня совершенно пустую.
Антон Л. прислушался. Кроме лая собак, ничего слышно не было. Он осмотрелся по сторонам: все двери были заперты, все жалюзи на витринах опущены.
«Никаких сомнений – война!»
Антон Л. побежал. Он бежал в направлении финансового управления. Почему он бежал в направлении финансового управления, он тоже сказать не смог. У него лишь было чувство, что он должен бежать.
Финансовое управление находилось не очень далеко. Антону Л. надо было лишь пройти по улице, на которой он жил, спуститься к площади, от которой отходила еще одна улица, на ней и находилось управление; пять минут, если бегом. На бегу Антон Л. посмотрел на большие часы над часовым магазином: почти половина второго.
«Этого не может быть…»
В это время башенные часы большой неоготической церкви, стоявшей на площади, на которую он выбежал, отбили без пятнадцати девять.
«Электричество! – подумал Антон Л – Если идет война, ток отключают. Часы над часовым магазином работают на электричестве, поэтому они и остановились. Башенные же часы механические».
Когда Антон Л. пересек большую площадь, дорогу ему перебежал перепел.
«А Хоммеры мне ничего не сказали. Очень на них похоже. Могу поспорить: они вообще обо мне не вспомнили. Ни разу обо мне не подумать, ничего не оставить; даже не предупредить».
А были ли вообще слышны сирены? Нет, сирен слышно не было. Или, может быть, их не слышал только он? А может, все-таки слышал, но только акустическое впечатление трансформировалось в оптическое? То есть вместо того, чтобы услышать сирены, он увидел бледно-желтое свечение? Могло ли случиться что-либо подобное? (В свое время в одном кружке интеллигентов, в который он когда-то входил, они много времени тратили на обсуждение подобных вопросов.)
Тяжело дыша и задыхаясь, Антон Л. добежал до главного входа финансового управления. «Если началась война, – думал он, – Мельф ничего не сможет мне сказать. Тогда он должен радоваться, что я вообще пришел».
Вход в финансовое управление был заперт.
«Странно, – подумал Антон Л., – что вчера в вечерних новостях, до того как началась английская семья, они ни словом не обмолвились о предстоящей войне. Может, в то время все еще было мирным, может быть, сообщили только в одиннадцатичасовых новостях… Но как об этом узнали Хоммеры, без сирен?»
Объяснение, что могла начаться война, явно теряло свою вероятность. Черный червь войны был почти безобидным по сравнению с огромным черным червем некоей неизвестной катастрофы, который теперь проник на задворки души Антона Л. Тем не менее – или, скорее, по этой причине – Антон Л. судорожно цеплялся за версию войны, а возможно, и потому, что у него возникла более чем забавная мысль: они окопались в финансовом управлении, сотрудники и Мельф.
Антон Л. подергал тяжелую дверную ручку из кованого железа. Ключ от его служебного кабинета у него был. но как у подчиненного служащего (даже не чиновника) у него, разумеется, ключа от входной двери управления не было. (Вероятно, его не было ни у финансового советника Мельфа, ни даже у финансового директора доктора Ходдола, ключ от входной двери, наверное, был только у коменданта.)
То, что Антон Л. не замечал раньше, он увидел только сейчас: на двери финансового управления был звонок. Антон Л. позвонил. Ничто не пошевелилось, из-за двери не послышался даже звук звонка. Антон Л. понял: электричество было отключено.
Антон Л. стал потеть. «И надо же, чтобы это случилось именно тогда, когда мое солнечное сплетение…» – подумал он. Он осмелился снять верхнюю пару чулок, но сначала забежал за здание, потому что сзади была еще одна дверь, маленькая дверь, не для посетителей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85