— Есть книга, авторский экземпляр называется, мало штук есть, скоро много будет…
— Я так и знал, с чего бы вы тут появились! И на книге написано что? — «Данила Манакин» написано?
— Лучше надо Манакин писать надо лучше дела будет.
— Эх ты, народный поэт! — Иди-ка ты!.. — легко сказал Арон и бросил трубку. Телефон немедленно зазвонил снова, но Арон и не подумал ответить на беспрерывный звонок. С Манакиным было покончено! С прошлым было покончено! Vita nova! Он, Арон Финкельмайер, принадлежит себе и только себе!
Однако в этот день ему не давали покоя. Среди дня с работы позвонил Никольский.
— Ты, как я знаю, газет не читаешь, — начал он. — Так вот: открылось совещание… — постой, как бишь оно… — «по проблемам литератур малых народностей». Опять в числе нескольких книг упоминается сборник стихов Данилы Манакина «Удача». Совещание продлится пять дней.
— Какое мне дело? — тоскливо сказал Арон. — Манакин меня уже терзал. Да не желаю я обо всем этом слышать!
— Ага, Манакин здесь? Где он остановился?
— В «Метрополе».
— Понятно, — ответил Никольский и распрощался.
Чуть позже был еще один разговор: в трубке послышался старческий, но вполне уверенный голос, и по светски-изысканным модуляциям Арон узнал Мэтра.
— Мой мальчик, поздравляю! Ты ушел с работы? Несчастная жена, бедняжка переживает, я ее, надеюсь, успокоил: судьба поэта, что поделаешь!.. Да, да, нас всех влечет неведомая сила, нас Музы призвали на пиршество, и нас никто не отвратит от сладкого соблазна. Мальчик, меня познакомили с этим твоим снежным человеком из тундры — Макакин? Манакин! Мерси боку. Он очень на тебя обижен. Там срочно нужна подборка стихов. Ах, для газеты, но невозможно брать из вышедшей книги! Я за тебя дал слово. Кстати сказать, ты когда ж пригласишь на торжество? Выход в свет первой книги! Мы должны разбить бутылку шампани — большому кораблю большое плавание, не так ли? А две других, разумеется, мы разопьем. Пренебрегая печенью больной и почками, — я по этой причине писал — м-м-м… н-ну, ладно, мне там нравится только составная рифма, — все, собственно, ради нее: «бес в печень — беспечен» — конечно, мягкое «эн» с твердым — а? по-твоему, ничего? Мерси, мерси… О чем же, дорогой, мы? Ах, да, — Макакин. Ты уж, будь добр, отдай им несколько стихов. Предполагается и альманах участников совещания. Ты, милый мой, зайди ко мне сегодня, я взял тебе гостевой билет, там очень полезно побывать. Я сведу тебя с людьми, ты получишь постоянный заработок, — поэту невозможно жить, не имея каждый месяц по нескольку переводов… Мальчик, обойдись без глупостей. Ты отличаешься ослиным упрямством… Если бы ты не был так талантлив и не я бы тебя открыл… Ты сукин сын! Мальчик, не смей раздражать меня, я старый больной человек. Не хочешь сегодня — завтра в десять ты приедешь ко мне, и вместе поедем. По дороге возьми мотор. Счетчик оплачу я. Между прочим, когда ты позовешь меня пить шампанское, я участвую в расходах. До завтра, дорогой.
Мэтр старел. Он становился слишком многословным. А нетерпимым он был всегда. Идти на проклятое совещание? Да провались оно ко всем чертям вместе с Манакиным, с редакторами, газетами и альманахами! Мэтр обидится — и пусть его, переживет. Что же касается торжества с шампанским — это, пожалуй, устроить неплохо. Даже было бы хорошо, просто превосходно! Прекрасная идея! Неблагодарная свинья! — забыл обо всех, кто столько сделал для него. Мэтру не удосужился позвонить — наверное, за полгода ни разу. С Леопольдом сколько уже не виделся? — да вот, как отдал он свою комнату, так и… А Никольский — Никольский всех стал избегать из-за него, из-за Арона. Нет, нет, нельзя быть причиной… разброда, раздора, разора… Собраться — да! прекрасно, да! прекрасно — за дружеским столом и слушать разговор (разор, разброд, раздор), потягивать вино, курить и ни о чем не думать!
Арон решил сперва сговориться с Верой: как отнесется к этой встрече Леопольд? И скоро Леопольд сообщил, что договорился со своими бывшими коллегами в «Национале»: — Арон согласен? — Согласен, конечно, согласен! — Тогда установим дату и, пожалуйста, приблизительное число гостей?.. — Вы и Вера, ну, надеюсь, Никольский, да? — Разумеется. — Обязательно должен быть Мэтр — вот, наконец-то, будет случай вам познакомиться, верно? — Что ж, очень рад. — Я хотел бы Дануту… но… как она… — Постарайтесь, Арон, чтоб она была с нами. — Да, да. И… и кого еще захочет Вера, или вы пригласите? — Спасибо. Возможно, Толик? — Вот и хорошо! — Мы будем, следовательно, считать, что персон на десять? — Спасибо вам, спасибо!
Никольский, услышав о вечере в «Национале», ответил после долгой паузы. Он откровенно признался, что не знает, не будет ли ему не по себе.
— Ты придешь с Данутой? — спросил он вдруг.
— Да, я хочу ее со всеми познакомить.
— Валяй, валяй, — равнодушно сказал Никольский. — Мне можно позвать одну парочку, — своего приятеля с дамой?
Там, у Веры, их знают хорошо — Витька и Варенька, жена художника. Мне с ними будет… повеселее малость.
— Варенька? Она бывала здесь, у Леопольда, я помню. А муж ее?..
— Кто его знает. Где-то в деревне, спивается, верно. Мой Витек в нее влюбился по уши. Так прихватить? И кой о чем тебе порасскажу. Я видел Манакина.
— Хорошо, хорошо, при встрече!..
Дался им чертов Манакин! Мэтр тоже начал что-то кричать про Манакина, когда Арон позвонил по поводу вечеринки. Старик был не на шутку разъярен из-за того, что его протеже Финкельмайер не выполнил веления во что бы то ни стало явиться на переговоры с Манакиным, с редакторами, издателями и поэтами-работодателями.
— Мальчишка! — разорялся Мэтр, не давая сказать ни слова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174