Но я не ною, потому что она мне действительно нравилась, и всегда было такое чувство, что все случится.
Луиза была на два года старше Барри и все еще жила дома – по причине, которую я так и не выяснил. Иногда работала то там, то тут, но ни на чем не залипала и так ничего и не достигла. Можно сказать, неудачница. Милая девушка – очень милая девушка, – просто слегка чокнутая.
Что замечательно, между нами все стало накручиваться само, хотя я-то не очень старался. Обычно при мысли об ухаживании я каменею. Но с Луизой все, казалось, происходит само собой. Без всех этих мук по поводу касаний коленками, долгих взглядов и чуть-дольше-чем-обычно-поцелуя-на-прощанье-не-настолько-долгого-что-бы-в-случае-чего-не-сойти-за-поцелуй-на-прощанье. Я даже не замечал, где какие неловкие детали пропускаю, и вдруг мы касаемся друг друга, держимся за руки и чуть-дольше-чем-обычно-целуемся-на-прощанье.
Наверное, все было так легко, потому что Барри всегда был рядом. Нам троим было чудесно вместе.
Мы не ходили в какие-то удивительные места, ничего особо не придумывали, не смешили друг друга без остановки и уж точно не спорили увлеченно о политике. Не знаю, почему было так хорошо, – казалось, неважно, чем мы занимаемся, пусть даже ничем, – нам просто это было в удовольствие. Не удовольствие типа “познай себя” или “измени себя” – просто приятное удовольствие. А поскольку Луиза – сестра Барри, я словно хорошо знал ее с самого начала. Мне ни разу не пришлось что-то из себя изображать, никакого такого дерьма. Все было очень легко.
И вскоре Барри начал изобретать предлоги, чтобы оставлять нас с Луизой наедине. По тому, как они переглядывались, я понял, что это было не совсем против ее воли. И однажды, после особенно тонкого Барриного “надо бежать – буду не раньше чем через час”, она меня поцеловала. В губы. Не влажный слюнявый поцелуй с языком, а медленный, сухой, нежный, тянущий поцелуй, – наверное, самый эротичный момент, какой мне когда-либо выпадал.
Я не мог поверить, что она это делает со мной. Сначала даже подумал, что она меня подкалывает. Но нет. Это меня чуть не вырубило.
А где-то еще через неделю Луиза спросила, не заняться ли нам любовью. Через неделю! Представляете? Я словно попал в кино. Мне лишь удалось подавить в себе желание подпрыгнуть и описать круг почета по гостиной.
Я ответил, что наши отношения достигли той стадии, когда, по моему мнению, заняться любовью будет правильно.
– Пошли ко мне в спальню, – сказала она.
Как только она произнесла слово “спальня”, у меня возникла железобетонная эрекция. Я рисковал стать образцом для новой главы книги по истории преждевременной эякуляции, еле удержавшись, чтобы не спустить в штаны прямо на лестнице.
Пока мы раздевались, бетон начал съеживаться в вулканизированную резину, а когда мы остались совсем голые и вытянулись на кровати, готовые приступить, у меня между ног прятался морщинистый сдувшийся шарик. Я никогда не видел, чтобы он был такой маленький. Может, один раз я его таким и видел, когда в пять лет пытался пописать посреди игры в снежки, но в остальном это был определенно рекорд.
– Все в порядке, – конечно, в первый раз страшно, – сказала она.
– Откуда ты знаешь, что в первый раз? – отозвался я. Я хотел выделить “знаешь”, тогда вопрос прозвучал бы загадочно и таинственно, но случайно выделил “откуда”, что превратило меня в смущенного школьника. Которым я, в сущности, и был.
– Мне Барри сказал, – ответила она.
– Господи. Ну спасибо, Барри.
Мой пенис еще больше съежился, побив рекорд пятилетнего-с-гипотермией.
– Ты мне так нравишься еще и поэтому, – сказала она.
Что? Просто, блядь, невероятно! Что у нее в голове творится?
– Прости, я не понимаю, – сказал я.
– Ты мне нравишься, какой есть. Ты не стар и не циничен. Ты забавный. Ты прозрачный.
– Что? Какого черта – что значит “прозрачный”?
– Хорошо – не злись. Это комплимент. Слушай. Я всю жизнь встречалась с мужчинами старше себя. Когда мне было... когда мне было четырнадцать, я потеряла девственность с парнем, которому было тридцать один. С тех пор мужчины слегка помолодели, но они всегда, всегда были старше меня. И я сыта по горло скучными, от всего на свете уставшими, циничными, богатыми мужиками, которые за все платят и указывают мне, что делать. Мне с ними просто скучно.
– Ну, нормально.
– Слушай, я немного... ну, последний парень, с которым я встречалась, был подонок, настоящий подонок, и все это стало таким... ну, у нас были саморазрушительные отношения, в которых мы просто беспрерывно друг друга терзали...
– ...хорошо такое знаю...
– ...и, когда это все закончилось, я просто закрылась. Все. Для меня все остановилось. Я развалилась на куски. И папа тогда же умер, и все стало, понимаешь...
Твою мать! Это, что ли, предварительные ласки?
– Поэтому последний месяц я сидела дома, пыталась склеить жизнь – разобраться. Я всегда так торопилась... Слушай – целый год я почти не виделась с братом. С братом, черт возьми. Работала и тусовалась с этими ужасными мужиками, которые просто... Ладно – этот месяц, так чудесно было снова познакомиться с Барри. Удивительно. Я и забыла, какой он замечательный. Такой добрый, нежный, с ним так легко говорить, и... господи...
Ну, если я оказался в постели с человеком, питающим кровосмесительные надежды по поводу Барри, то мы в весьма щекотливом положении.
– Барри о тебе рассказывал, столько хорошего говорил. Знаешь, он на самом деле так тебя уважает. И мне так тепло было от всего, что он говорил. Я точно знала, что, если человек так нравится Барри, значит, он должен быть замечательный. Ну, будто я в тебя влюбилась еще до того, как мы познакомились.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55