Эта группа – “мы приносим такие жертвы ради образования нашего сына” – неизменно давала повод похихикать: всегда нервные, чуть ли не измученные, торопятся с одного собеседования на другое, неистово обсуждая поведение своих чад. Эджвер снова становился источником ужасающих статистических аномалий: семьи из кожи вон лезли, чтобы явиться в нескольких спортивных автомобилях, и с ревом врывались на стоянку кортежем вульгарности залупастого красного цвета.
Различать христианских отцов было легче, чем их деток или жен; эти делились точно надвое: “вольво” (стильный пижон) или “БМВ” (матерый парняга).
Грэм Хэммонд выпендрился: отца не привел, а приехал в “фольксвагене-жуке” с матерью за рулем. Та была в синих рабочих штанах, а когда препод спросил про мистера Хэммонда, она в ответ предложила преподу пойти в жопу. Может, из-за этого последние два месяца Грэм все обеденные перерывы рыдал в туалете.
Папа Перретты (ответственный за торговлю “уимпи”<Котлета в обжаренной булке, основной продукт одноименной сети закусочных. > по всей Скандинавии), говорят, грозился дать в морду мистеру Барберу (считавшему, что галстук с клавишами – это очень стильно) за то, что три недели назад тот обозвал Перретгу болваном.
Этому родительскому собранию я радовался даже больше, чем обычно, поскольку помнил, что увижу предков Барри. Кто, черт возьми, мог произвести такого на свет?
К несчастью, когда я с ними столкнулся, наши предки углубились в столь неприятную беседу, что меня от неловкости скрючило, я почти все пропустил и по-человечески так ни на кого и не глянул. Мать Барри вполне себе, хорошенькая, хотя и ничего особенного, а отца я и вовсе не помню. Если б знал, что он через несколько месяцев умрет, смотрел бы пристальнее.
Поединок открыла мамочка Барри.
– Так это и есть Марк? – спросила она. – Барри говорит, они так быстро стали лучшими друзьями.
Для начала это был серьезный удар в корпус – я прямо видел, как Барри пошатывается в углу.
– Да, – отвечала моя мамочка. – Марк в последнее время почти с нами не разговаривает, но, когда все-таки открывает рот, о Барри мы слышим только хорошее.
Она погладила меня по руке – мощный удар, от которого я чуть не грохнулся на колени.
– Спасибо, что ты так мил с Барри, – парировала его мама. Ёпть! Она разговаривает со мной! – Ему очень трудно в новой школе, но с тобой – совсем другое дело. Правда, Барри?
Опа! – нокаут. Барри лежит, не в силах подняться.
Только я решил, что пронесло, как вступила моя мамуля:
– Марк всегда был таким. Признавать это не любит, но он всегда очень добр к новеньким. Помню, в начальной школе у них был Джозеф Блум – мальчик с больной кожей, весь в прыщах, – так вот, когда Джозеф Блум раздавал приглашения на свой день рождения, все их тут же рвали, и только Марк вежливо свернул и положил в карман. День рождения, конечно, отменили, так что Марку идти не пришлось, но получилось, что и волки сыты, и овцы целы. Это настоящая доброта – вот что это такое.
Ох, ёкарный бабай! Какой ход! Я был в ауте – вылетел с ринга. Смогу ли я снова ходить?
(Следует отдать должное восхитительному контрасту боевых стилей, который так важен для хорошей драки. Английский: “Мой сын немножко идиот, и ему надо почаще помогать” – против традиционного еврейского: “Мой сын гений и всю свою жизнь поступал правильно”. На мой взгляд, английский стиль имеет преимущества, поскольку быстро приводит к нокауту, но если еврей протянет несколько первых раундов, то в длительной схватке почти наверняка выйдет победителем.)
Поскольку мои предки, как и я, родительское собрание считали в основном светским мероприятием, моя успеваемость была им по барабану. Они едва слушали преподов, а во время собеседований нервно листали списки класса, пытаясь вычислить, на кого еще наткнутся в коридоре. Кроме того, учился я вполне сносно. Правда, по дороге домой папаша все же выдал мне совет.
– Ни за что не становись учителем, – сказал он.
Глава восьмая
Про родителей я могу соврать или сказать правду. Чтобы вышло совсем честно, мне бы на самом деле следовало соврать. Я это фактически уже сделал. По дороге домой отец не говорил “ни за что не становись учителем”. Он вообще ничего не говорил. Во всяком случае, я ничего не запомнил. Я все равно не слушал. Сидел на заднем сиденье, придумывая, что бы такое он мог сказать, будь он личностью поинтереснее.
Вообще-то, нам всем будет гораздо лучше, если вы позволите мне наврать. Тут у меня существенно больше практики. Это бесконечно увлекательнее. У меня имеются несколько пар заранее приготовленных воображаемых родителей – можете выбрать. Если хотите сексуальных/спортивных, вот вам комплект из Кевина Кигана и Бо Дерек<К. Киган (р. 1951) – в прошлом знаменитый английский футболист, позже тренировал сборную Англии и пробовался как актер. Бо Дерек (р. 1956) – американская киноактриса. >. Если предпочитаете что-нибудь пооригинальнее, есть загадочный союз синего воротничка с интеллектуал-кой – Сид Джеймс и Жермейн Грир<С. Джеймс (1913 – 1976) – британский киноактер. Ж. Грир (р. 1939) – австралийская феминистка и писательница, ратующая за сексуальную свободу для женщин. Ее книга “Женщина-евнух” оказала большое влияние на феминистское движение. >. Хотите экзотики – пожалуйста, вот вам сценарий “от безысходности я становлюсь сутенером своей матери-одиночки”. Хотите трагедии – овдовевший слепой полупарализованный отец, по желанию – инвалид войны (эта версия укомплектована душераздирающей историей о том, как школьный громила высмеивает и избивает меня, обнаружив в моем рюкзаке список покупок, написанный шрифтом Брайля).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55