ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Ничего, сейчас здоровье нашему хулигану поправим! – Дядя Гриша тут же достал литровую бутыль с прозрачной жидкостью.
Подле хозяина на столе раскорячился пузатый начищенный самовар. Роману показалось, что он провалился куда-то на сотню лет назад. Вон бронзовый ковшик на столе. На полке – лампа керосиновая. Колдун уселся напротив дядя Гриши, провел ладонью по столу. Хорошее дерево – землю помнит. И живет еще. Роман и сам бы пожил здесь. Ласково в доме. Сидишь за столом, а по спине будто невидимая ладошка гладит. Наверняка домовой хороший поселился, за домом приглядывает. И дом кажется старинным, обжитым.
– Как Машенька? – поинтересовался Роман, хотя не был уверен, что надо спрашивать.
Дядя Гриша нахмурился:
– Баз ей какую-то гадость вколол. Спит теперь и во сне стонет. Э-эх, не узнать ее прям… Вид у нашей красавицы, как у шлюхи.
– Гриша! – с упреком воскликнула хозяйка.
– Что Гриша-то? Гриша со всем этим дерьмом разберется еще!
Танюша всхлипнула, но без слез.
– Я воду заговорю, – пообещал Роман. – По ложке давать будете, за три дня синяки сойдут, краше прежнего девчонка станет. Остальные спят?
– А кто это – остальные? – Баз, Стен?
– Уехали они. – В самом деле – тишь была в доме, ни одно ожерелье не отзывалось.
Роман вскочил, кинулся к двери.
– Ты куда? – подивился хозяин. – До шоссе – больше километра. Времени – двенадцать часов. Сейчас темно – ни зги не видать. Осень. И убивства по ночам случаются. Возьмут и просто так кого-нибудь прирежут из озорства. Ладно, шучу. Спят они в соседней комнате. Потому как никакие были. Щец мясных со сметаной похлебали, да я им чуток налил всем. Даже мальцу. Вот они теперь и дрыхнут.
Роман рассмеялся и вернулся к столу. Надо ж было сразу сообразить, что хулиганит хозяин, тоску избывает. А с ожерельями связь прервалась из-за самогона. Забористый, видать, у дяди Гриши самогон.
А хозяин уже наполнил гостю стакан до краев.
– Ну, за знакомство.
– Я пить не буду, – сказал Роман.
– Это почему же? – удивился хозяин.
– Я колдун. Мне нельзя. Хозяин расхохотался:
– Вот удивил! У нас тут в Суетеловске тож один колдун живет. Известный – к нему из Питера, из Москвы и даже из-за бугра приезжают. Хлещет только так. Мы с ним завсегда на рыбалку четыре литра берем, не меньше. Так что пей. Самогоновка – для колдунов первое дело. А ты, парень, хорошо сегодня хулиганил, такое дело отметить надо.
Уж неведомо как Роман на этот нехитрый уговор поддался. Верно, долгий этот день его доконал. Сильно его перетряхнуло: бегство из мнимого Беловодья, собственные похороны, Надина смерть, а вечером штурм притона в Суетеловске.
Колдун взял стакан и опрокинул залпом.
– Я выпить любого уговорю. Не было такого, чтоб от моего самогона кто-нибудь отказался. – Хозяин уже протягивал гостю клюквенную запивку.
И вдруг заметил: лицо Романа перекосило так, что прежних черт не узнать, все сместилось: нос сморщился, рот оскалился, щеки раздулись. И колдун выдохнул. Черными хлопьями запорошило угол – занавески, стены, шкафчик с посудой. Один комок попал хозяину на руку. Тот закричал – пепел был горячий, обжигал. Роман закашлялся – изо рта шел пар.
– А ты, парень, хулиган еще круче меня, – изумился дядя Гриша.
Колдун промычал:
– Где колодец?
– Справа, справа от крыльца! – закричала Татьяна.
– Милый, только в колодец не блюй! – крикнул дядя Гриша вдогонку. – Уж так сильно хулиганить не надо!
Роман ринулся на двор, и здесь его вырвало. Шатаясь, побрел к колодцу. Колодец был старый, куда старше дома – сруб уходил глубоко, до самой водоносной жилы. Роман загрохотал цепью, спуская ведро. Слышал, как оно стукается о стенки колодца. Вода была чистая, вкусная и такая холодная, что стыли зубы. Хорошая вода. После первого глотка полегчало, жжение в желудке унялось. Роман набрал в легкие побольше воздуха и обрушил на себя ледяную воду. Вмиг бросило в жар, тело закололи тысячи иголок. Роман облился второй раз и третий. Потом напился. Потом взял ведро с водой и направился обратно к дому. Несмотря на отмытие и питие водное, колдуна все равно шатало, и на крыльцо он взошел после второй попытки.
Заглянул в боковую комнатку. Друзья его спали – слышалось их ровное дыхание. В комнате пахло сырой шерстью, немного перегаром и еще теплом. Тепло тоже пахнет, если оно от живого огня – печное. Роман прислушался. Если кому-нибудь из друзей было бы сейчас плохо, он бы различил. Но ожерелье даже не дрогнуло.
– Погляди, занавески насквозь прожгло, – громким шепотом говорила хозяйка на кухне. – А букет из бессмертников… Один сор. Сколько раз говорила: не пои кого ни попадя.
– А чего он заладил: “Колдун, колдун!” – оправдывался хозяин. – Так бы и сказал: язвенник. Хотя для язвы самогоновка – самое первое лекарство.
Роман вернулся на кухню.
– Да ерунда все, – успокоила гостя Татьяна. – Убытку, считай, никакого. Занавески старые были, бахрома вся повылезла.
– Сейчас поправим, – сказал господин Вернон и плеснул водой на занавески.
Волна воды побежала вверх, к потолку, вспенилась и опала. Ткань переменилась – из обгорелой сделалась яркой, новенькой, легла пышными складками. Бахрома, в самом деле поредевшая, вновь загустела.
Господин Вернон полюбовался работой, потом плеснул в сторону пострадавшего шкафчика, на полке которого чернела залепленная пеплом вазочка с несколькими обугленными ветками – все, что осталось от зимнего букета. Вода брызнула, и вновь засияли помутневшие стекла, следы сколов, ожогов, царапины – все исчезло на деревянных полках и створках, вазочка вытянулась, блеснула новенькой синей эмалью, а на черных ветках закачались разноцветные стеклянные колокольчики.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124
Подле хозяина на столе раскорячился пузатый начищенный самовар. Роману показалось, что он провалился куда-то на сотню лет назад. Вон бронзовый ковшик на столе. На полке – лампа керосиновая. Колдун уселся напротив дядя Гриши, провел ладонью по столу. Хорошее дерево – землю помнит. И живет еще. Роман и сам бы пожил здесь. Ласково в доме. Сидишь за столом, а по спине будто невидимая ладошка гладит. Наверняка домовой хороший поселился, за домом приглядывает. И дом кажется старинным, обжитым.
– Как Машенька? – поинтересовался Роман, хотя не был уверен, что надо спрашивать.
Дядя Гриша нахмурился:
– Баз ей какую-то гадость вколол. Спит теперь и во сне стонет. Э-эх, не узнать ее прям… Вид у нашей красавицы, как у шлюхи.
– Гриша! – с упреком воскликнула хозяйка.
– Что Гриша-то? Гриша со всем этим дерьмом разберется еще!
Танюша всхлипнула, но без слез.
– Я воду заговорю, – пообещал Роман. – По ложке давать будете, за три дня синяки сойдут, краше прежнего девчонка станет. Остальные спят?
– А кто это – остальные? – Баз, Стен?
– Уехали они. – В самом деле – тишь была в доме, ни одно ожерелье не отзывалось.
Роман вскочил, кинулся к двери.
– Ты куда? – подивился хозяин. – До шоссе – больше километра. Времени – двенадцать часов. Сейчас темно – ни зги не видать. Осень. И убивства по ночам случаются. Возьмут и просто так кого-нибудь прирежут из озорства. Ладно, шучу. Спят они в соседней комнате. Потому как никакие были. Щец мясных со сметаной похлебали, да я им чуток налил всем. Даже мальцу. Вот они теперь и дрыхнут.
Роман рассмеялся и вернулся к столу. Надо ж было сразу сообразить, что хулиганит хозяин, тоску избывает. А с ожерельями связь прервалась из-за самогона. Забористый, видать, у дяди Гриши самогон.
А хозяин уже наполнил гостю стакан до краев.
– Ну, за знакомство.
– Я пить не буду, – сказал Роман.
– Это почему же? – удивился хозяин.
– Я колдун. Мне нельзя. Хозяин расхохотался:
– Вот удивил! У нас тут в Суетеловске тож один колдун живет. Известный – к нему из Питера, из Москвы и даже из-за бугра приезжают. Хлещет только так. Мы с ним завсегда на рыбалку четыре литра берем, не меньше. Так что пей. Самогоновка – для колдунов первое дело. А ты, парень, хорошо сегодня хулиганил, такое дело отметить надо.
Уж неведомо как Роман на этот нехитрый уговор поддался. Верно, долгий этот день его доконал. Сильно его перетряхнуло: бегство из мнимого Беловодья, собственные похороны, Надина смерть, а вечером штурм притона в Суетеловске.
Колдун взял стакан и опрокинул залпом.
– Я выпить любого уговорю. Не было такого, чтоб от моего самогона кто-нибудь отказался. – Хозяин уже протягивал гостю клюквенную запивку.
И вдруг заметил: лицо Романа перекосило так, что прежних черт не узнать, все сместилось: нос сморщился, рот оскалился, щеки раздулись. И колдун выдохнул. Черными хлопьями запорошило угол – занавески, стены, шкафчик с посудой. Один комок попал хозяину на руку. Тот закричал – пепел был горячий, обжигал. Роман закашлялся – изо рта шел пар.
– А ты, парень, хулиган еще круче меня, – изумился дядя Гриша.
Колдун промычал:
– Где колодец?
– Справа, справа от крыльца! – закричала Татьяна.
– Милый, только в колодец не блюй! – крикнул дядя Гриша вдогонку. – Уж так сильно хулиганить не надо!
Роман ринулся на двор, и здесь его вырвало. Шатаясь, побрел к колодцу. Колодец был старый, куда старше дома – сруб уходил глубоко, до самой водоносной жилы. Роман загрохотал цепью, спуская ведро. Слышал, как оно стукается о стенки колодца. Вода была чистая, вкусная и такая холодная, что стыли зубы. Хорошая вода. После первого глотка полегчало, жжение в желудке унялось. Роман набрал в легкие побольше воздуха и обрушил на себя ледяную воду. Вмиг бросило в жар, тело закололи тысячи иголок. Роман облился второй раз и третий. Потом напился. Потом взял ведро с водой и направился обратно к дому. Несмотря на отмытие и питие водное, колдуна все равно шатало, и на крыльцо он взошел после второй попытки.
Заглянул в боковую комнатку. Друзья его спали – слышалось их ровное дыхание. В комнате пахло сырой шерстью, немного перегаром и еще теплом. Тепло тоже пахнет, если оно от живого огня – печное. Роман прислушался. Если кому-нибудь из друзей было бы сейчас плохо, он бы различил. Но ожерелье даже не дрогнуло.
– Погляди, занавески насквозь прожгло, – громким шепотом говорила хозяйка на кухне. – А букет из бессмертников… Один сор. Сколько раз говорила: не пои кого ни попадя.
– А чего он заладил: “Колдун, колдун!” – оправдывался хозяин. – Так бы и сказал: язвенник. Хотя для язвы самогоновка – самое первое лекарство.
Роман вернулся на кухню.
– Да ерунда все, – успокоила гостя Татьяна. – Убытку, считай, никакого. Занавески старые были, бахрома вся повылезла.
– Сейчас поправим, – сказал господин Вернон и плеснул водой на занавески.
Волна воды побежала вверх, к потолку, вспенилась и опала. Ткань переменилась – из обгорелой сделалась яркой, новенькой, легла пышными складками. Бахрома, в самом деле поредевшая, вновь загустела.
Господин Вернон полюбовался работой, потом плеснул в сторону пострадавшего шкафчика, на полке которого чернела залепленная пеплом вазочка с несколькими обугленными ветками – все, что осталось от зимнего букета. Вода брызнула, и вновь засияли помутневшие стекла, следы сколов, ожогов, царапины – все исчезло на деревянных полках и створках, вазочка вытянулась, блеснула новенькой синей эмалью, а на черных ветках закачались разноцветные стеклянные колокольчики.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124