А затем, когда он рассматривал упаковки гвоздей разной длины и старые свечи зажигания, что-то привлекло его внимание. Он поднял голову и уперся взглядом в потускневшую выцветшую рекламу жевательной резинки «Красная Семерка». Эдвин не мог понять, что такого в этом плакате с загнутыми уголками, выцветшем от солнца и возраста. Он хорошо помнил «Красную Семерку». Ее перестали выпускать, когда он учился еще в начальной школе (кажется, Красная Краска № 7 вызывала врожденные дефекты у лабораторных крыс), хотя в странах третьего мира она продавалась до тех пор, пока изготовителя не поглотила «Ригли».
При чем тут «Красная Семерка»? Что такого в этом плакате? И тут он понял. Внизу плаката выцветшие буквы рекламной фразы. «Красная Семерка» продавалась упаковками по две за цену одной, и слоган, набранный разномастными буквами, гласил: «Твоя упаковка суперароматной резинки! Два пузыря в одном!» Эдвин похолодел. По коже побежали мурашки — так бывает, когда вы перешагиваете могилу, и тут ветер шуршит в траве. «Твоя УПАКовка СУперАрматной РЕзинки». Тупак Суаре! Вот оно! Разгадка близка.
Эдвин вернулся к прилавку и шепнул мистеру Миду:
— Пойдемте отсюда.
Но тот уже настолько завяз в паутине лжи, что никак не мог выпутаться.
— Значит, — говорил владелец магазина, — инструктор кузена твоего отца по строевой подготовке разыскивает Джека Макгрири, чтобы исполнить последнюю волю и завещание анонимного дарителя, а вы действуете от его лица?
— Да, да, черт возьми, — отвечал мистер Мид. — Ну так где он?
На Эдвина внимания не обратили, и он, вздохнув, перевел взгляд на конфеты и дешевые безделушки вдоль кассового аппарата (допотопного, где каждая цифра появлялась в отдельном окошке). И там, рядом с конфетной жвачкой и пластиковыми вертушками, он увидел наклейки в картонной коробке. Маргаритки. Десять центов штука.
— Я почти не вижу Джека. Он здесь не бывает. Эдвин перевел взгляд на продавца:
— Джек Макгрири тут завсегдатай. Бродит, высматривает и как-то купил пригоршню этих наклеек.
Человек за прилавком замолчал. Обернулся и посмотрел на Эдвина:
— Откуда ты знаешь про цветочки?
— Где он? — спросил Эдвин.
— Я не особенно жалую Джека, — ответил тот. — Как и все остальные. Но мы его терпим, так было и так будет, и не позволим, чтобы тут ошивались всякие пронырливые кредиторы. У меня под прилавком хорошо смазанная двустволка двадцатого калибра. Если вы сейчас же не уберетесь, я застрелю вас за нарушение владений. — Он сделал ударение на слове «застрелю».
Мистер Мид фыркнул:
— За нарушение владений в общественном месте в рабочее время не убивают.
— А у нас убивают. Муниципальное распоряжение 7701. Убирайтесь, пока я не разозлился. — И он потянулся рукой под прилавок.
— Хорошо, хорошо, — сказал мистер Мид. Они ретировались, входная дверь за ними захлопнулась. — Куда теперь? — спросил мистер Мид.
— В библиотеку, — ответил Эдвин.
Библиотека, построенная из песчаника в величественном поздневикторианском стиле, оставалась главной архитектурной достопримечательностью округа, хотя некогда внушительная площадь превратилась в жалкий клочок бурой травы вокруг давно не функционирующего фонтана. С парковых скамеек, утопших в высоких сухих сорняках, облезла краска, словно при неизлечимой экземе. На садовой дорожке раскрошился бетон, а ступени библиотечной лестницы стерлись. Но все же здание не потеряло своего великолепия за все эти годы.
Внутри было пыльно и темно, и, по контрасту с обжигающим солнцем на улице, если не прохладно, то хотя бы не жарко. Библиотекарша, высокая тонкогубая дама с душком серы и адского пламени, пряталась за стопками старых книг; пришлось ее выискивать.
— Есть кто-нибудь?
Тишина. Они видели, как дама пригнулась, делая вид, будто не слышит. Может, не заметят и уйдут.
— Простите за беспокойство, но мы бы хотели…
— Библиотека закрыта.
— На табличке написано: «Открыто».
— Ну и что? — отрезала она. — Библиотека закрыта. Работает только утром, это все знают.
«Где-то я видел ее, — подумал Эдвин. — „Американская готика“. Она стояла рядом со стариком с вилами».
— Мы ищем Джека Макгрири, — сказал мистер Мид.
Ее суровое недовольство сменилось лукавым любопытством.
— Мистера Макгрири? Опять что-то натворил?
— Возможно, — ответил Эдвин.
Дама просияла, разве только в ладоши не захлопала.
— Я так и знала! Я знала, что ему это с рук не сойдет.
— Что не сойдет? — переспросил Эдвин. — О чем это вы?
— Его прошлое. Он — сквернослов. Совершенно не воспитан. Ему нельзя доверять, это все знают. Агнес застукала его в «Экон-Еде», когда он ел сардины прямо из банки. Представляете? Притащил с собой открывалку в магазин.
— Мы не насчет сардин, — сказал Эдвин.
— Нет? — Она была явно разочарована.
— Нет. Нам нужно его найти, и мы думали, вы нам поможете. Он ведь частенько бывает здесь.
— Да уж частенько, — неодобрительно проговорила дама. — Почти каждый божий день. Выдернет книжку то тут, то там, всю систему нарушает, увозит их домой под солнцем, в своей раздолбанной тачке. Ее он тоже стащил из «Экон-Еде». Сегодня утром приходил. Сбросил груду книг, все просроченные, на полях эти ужасные каракули. Сколько раз я предупреждала его, чтобы не писал в книжках, а он отвечает: «Да ладно, в этой ужасной дыре все равно больше никто не читает». Он, конечно, сказал не «ужасной», а по-другому. Не буду произносить вслух. Он невозможный сквернослов.
Мистер Этик оглядел стеллажи — трехэтажные полки, ржавеют старые стремянки на колесиках. Затхлый воздух пахнет плесенью. Все заполнено словами и пронизано мыслями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86