А некоторые - нет.
Некоторые даже были лавандового цвета. Он встал и вытряхнул их под раковину.
Пепельница, вообще-то, была не пепельницей. Большое керамическое блюдо, которое они купили у бородатого гончара на рынке в Санта-Кларе. Он сполоснул блюдо и вытер его. Снова поставил на стол. А потом затушил в него сигарету.
Вода на плите забулькала. Как раз, когда зазвонил телефон.
Он услышал, как открылась дверь ванной, и Вера крикнула ему через гостиную:
- Ответь! Я как раз собиралась залезть под душ.
Кухонный телефон стоял в углу на стойке, за сковородой. Он отодвинул сковороду и снял трубку.
- Чарли там? - спросили в трубке.
- Нет, - ответил Берт.
- О'кей, - сказали в трубке.
Пока он готовил кофе, телефон зазвонил снова.
- Чарли?
- Нет его, - сказал Берт.
На этот раз он не стал класть трубку на рычаг.
Вера вернулась на кухню в джинсах и свитере, расчесывая на ходу волосы.
Он насыпал растворимого кофе в чашки с кипятком и капнул в свою немного водки.
Перенес чашки на стол.
Она взяла трубку, послушала. Спросила:
- В чем дело? Кто звонил?
- Никто, - ответил он. - Кто курил цветные сигареты?
- Я.
- Я и не знал.
- Вот, курю.
Она села напротив и выпила свой кофе. Они покурили, стряхивая пепел в блюдо.
Были вещи, которые он хотел сказать, горькие вещи, утешительные, разные.
- Я выкириваю по три пачки в день, - сказала Вера. - Если ты и впрямь хочешь знать, что тут творится.
- Господи Боже, - произнес Берт.
Вера кивнула.
- Не затем я сюда пришел, чтобы это услышать, - сказал он.
- А что ты пришел здесь услышать? Что ты дом спалил?
- Вера, - произнес он. - Рождество на дворе. Вот почему я пришел.
- Вчера было Рождество, - сказала она. - Рождество приходит и уходит, - сказала она. - Глаза б мои его больше не видели.
- А я что? - сказал он. - Думаешь, жду не дождусь праздников?
Снова зазвонил телефон. Берт снял трубку.
- Кто-то спрашивает Чарли, - сказал он.
- Что?
- Чарли, - повторил Берт.
Вера взяла телефон. Разговаривая, она отвернулась от Берта. Потом повернулась к нему и сказала:
- Я буду разговаривать из спальни. Так что, пожалуйста, положи трубку, когда я там возьму. Я услышу, так что положи, когда я скажу.
Он взял трубку. Вера вышла. Он держал трубку возле уха и слушал. Ничего не слышно. Потом откашлялся мужчина. Потом Вера взяла другой телефон. Крикнула:
- О'кей, Берт! Я взяла трубку, Берт.
Он положил трубку и постоял, глядя на нее. Открыл ящик со столовым серебром, пошурудил там. Открыл другой. Заглянул в мойку. Сходил в столовую, вернулся с ножом. Подержал его под горячей водой, пока жир не стаял. Потом вытер лезвие рукавом. Подошел к телефону, согнул провод пополам и перерезал без всяких усилий. Осмотрел концы шнура. И запихал телефон обратно за сковородку.
Пришла она. Сказала:
- Телефон отключился. Ты что-то делал с телефоном? - Посмотрела на аппарат.
Подняла его со стойки.
- Сукин ты сын! - закричала она. - Вон, вон, катись, откуда пришел! - Она потрясла перед ним телефоном. - Хватит! Я добьюсь от суда, чтоб тебя и близко сюда не подпускали, вот что я сделаю.
Телефон дзинькнул, когда она хрястнула им о стойку.
- Я пойду к соседям и вызову полицию, если ты сейчас же не уберешься!
Он взял пепельницу. Он держал ее за край. Он застыл с ней, как человек, собирающийся метнуть диск.
- Пожалуйста, не надо, - сказала он. - Это же наша пепельница.
Он вышел через заднюю дверь. Ему смутно представлялось, что он смог что-то доказать. Он надеялся, что сумел что-то прояснить. Главное, скоро у них будет серьезный разговор. Есть вещи, о которых нужно поговорить, важные вещи, которые нужно обсудить. Они поговорят снова. Может быть, после праздников, когда все войдет в русло. Он ей скажет, что эта пепельница, черт бы ее драл, это, черт его дери, блюдо, например.
Он обошел пирог на асфальте и сел в машину. Завел мотор и дал задний ход. Было трудновато, но потом он положил пепельницу на сиденье.

1 2