Не успокоятся, пока пару сержантов не сожрут, кровушки не напьются. Как же иначе этим лейтенантишкам да капитанишкам себе чины зарабатывать! Только вот так и выдвигаются, на чужом горе и беде.
— Даже и не знаю… — неуверенно начал Мидберри, но Магвайр сразу перебил:
— Как так, не знаешь?! А в рядовые снова хочешь?
— Нет, конечно.
— Вот то-то и оно. А откроется все, так уж тогда не миновать. В лучшем случае выгонят из инструкторов да турнут куда-нибудь в пожарную команду. Тебе это улыбается?
— Ну чего тут говорить…
— Знаю чего. Просто хочу напомнить: нам с тобой сейчас никаких там «если» да «может быть» допускать никак нельзя. Действовать надо, и немедля. Делай все, как говорю, и вот увидишь, все обойдется. Только чтобы без всякого там слюнтяйства. Я тебе сто раз уже говорил и еще раз скажу — в нашем деле середины не бывает. Никаких там половинок. Хочешь жить — действуй до конца! Это запомни. Накрепко! И… давай-ка, парень. За дело!

Мидберри секунду помедлил перед дверью, зачем-то оглянулся назад, потом решительно толкнул дверь и вошел в кубрик…
— Смир-рна! — Солдаты, толпившиеся за дверью, отскочили кто куда, вытянулись перед вошедшим сержантом.
Заложив руки за спину, Мидберри, медленно шел по проходу. Всматривался в лица, фигуры, выправку. Глаза его автоматически регистрировали непорядок в обмундировании, заправку коек, размещение снаряжения, блеск надраенных ботинок перед рундуками…
Он дошел до середины кубрика, остановился. Подтянутый, наглаженный, спокойный. Его вид подействовал на солдат успокаивающе.
— Вольно, — крикнул он, все еще погруженный в свои думы, не переставая удивляться, как же все это произошло…
«Так вот ты, оказывается, какой, Уэйн Мидберри! Сержант Мидберри, младший „эс-ин“ 197-го взвода. Вот какой на поверку. Ну, да ладно. Какой есть, такой и есть. Другим уж, видно, не буду».
— Вы тут, наверно, парни, — обратился он к солдатам, — разговоры сейчас всякие ведете… Ну, насчет Купера и все такое прочее… Так вот, с ним уже все в порядке. Жив-здоров и вам кланяться просил. Лежит себе в лазарете пока что, да только ничего серьезного с ним нет. Фельдшер сказал, через пару дней выйдет. Просто ему надо немного в себя прийти, успокоиться. Только и всего. Нервишки подкачали…
«Как бы не так, — подумал Уэйт. — Успокоиться ему, видите ли, надо. Это уж точно, успокоиться. Да еще и кое-какие запасные части получить».
— Да, вот еще что, — добавил Мидберри. — Мы все тут люди взрослые, так я хочу с вами кое о чем договориться. У нас ведь задача номер один — стать настоящими солдатами, бойцами морской пехоты. Вы для этого завербовались, верно? А чтобы стать морским пехотинцем, надо немало испытать. Да и пережить кое-что приходится тоже. Поди, уже убедились, что тут у нас не так все легко и просто. Солдатская школа — штука трудная. Не всяк и не всякий барьер с ходу возьмет. Другой раз и попотеть приходится, а то, глядишь, и шишку набьешь, нос расквасишь. Как же иначе. Трудно воевать, а учиться этому еще труднее. Вон вас какая орава — чуть ли не семьдесят душ. В такой куче чего только не случится. Бывают и происшествия, не без этого. И тут ничего не попишешь. А уж заранее и тем более не угадаешь. Вон хоть с этим Купером. Конечно, кому приятно, что так получилось? Да только что тут особенного. Обычное дело. Не то еще бывает. Так что шум поднимать не к чему. Я еще раз говорю — учёба у нас с вами не мед, это верно. А почему? Да потому, что и служба наша — особая. Скажем, в армии или там на флоте оно, может быть, и полегче, там это можно, а нам — никак нельзя. Мы ведь с вами совсем другой народ — морская пехота. Не чета всяким сухопутчикам или матросам. Им можно и слабинку иметь, где-то гайки отпустить, а нам нельзя. Нам это — смерть верная! Вы здесь не первые, в этом учебном центре. Тысячи уже прошли. Многие тысячи. И все они учились так же, как и вы. Без всяких послаблений, До седьмого пота, а иногда и до крови. Зато и выходили настоящими бойцами, отборными солдатами — боевой морской пехотой. Гордятся этим. И вы тоже потом не раз добром нас помянете. С гордостью будете вспоминать, как тут трудились…
Мидберри сделал паузу. Подождал, чтобы солдаты поглубже впитали его слова, чтобы все, что он сказал, осело в их сознании, закрепилось там. Потом продолжал:
— О Купере не беспокойтесь. С ним все в порядке, и нечего зря трепаться об этом. Тем более, что у пас ведь есть забота поважнее — скоро выпуск, вот к чему готовиться надо. Все силы мобилизовать. А с Купером и без нас разберутся. На войне как бывает? Штурмует, скажем, взвод высоту. Половина солдат уже полегла. Но имеют ли право те, кто остались в строю, бросать свое главное дело и кидаться упавших обхаживать? Да еще переживать, как, мол, они. там. Ни в коем случае! Начни они так делать, страшно, что будет. Все полягут, ни один не уцелеет, это уж точно. Значит, так поступать негоже. Для раненых есть санитары, они пусть и заботятся. А взвод должен выполнить задачу — взять высоту, и точка, разбить противника и тем самым спасти не только себя, но и раненых. Вперед, на штурм! Только так в бою. И в учебе тоже. Раз поставлена задача, она должна быть выполнена любой ценой, во что бы то ни стало. Хоть нос в крови и лоб в шишках. Нам вон сколько еще сделать надо. А времени в обрез. Никто ведь из вас, надеюсь, не собирается проваливаться? Не желает пинком под зад отсюда вылететь, верно? Да никто и не вылетит. Будь я проклят, коли не так. Надо только поднажать. Осталось-то всего ничего — меньше, чем пара недель, и вы все уже в выпуске. Настоящие парни! Бойцы морской пехоты! Для этого стоит попотеть. Верно я говорю?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119