Вода, парацетамол, холодный пот. В окно сочился свет, и я задернула шторы, точно вампир, алчущий мрака и глухой бессознанки. Последнее было не так плохо. Хотя бы забуду о ломоте в мышцах.
– Джулс? Ты чего? Ты как?
Я с натугой разлепила ресницы. Глазные яблоки саднило. Все тело ломило и ныло как от тычков вышибал, которые в выходной решили выместить на мне свое разочарование по поводу недостатка физической активности.
– Крис? – промямлила я.
Я была как в тумане и снова забыла, где нахожусь. Огляделась, но понятнее не стало. Когда мы с Крисом свалили из дома, мама сделала в комнате ремонт, превратив ее в нечто оборочно-кружавчатое и натыкав всюду вазочек с сушеными цветами, которые ждали мифического гостя. Что было чересчур самонадеянно с их стороны: по мнению мамы, на свете не нашлось бы человека, достойного столь великой чести, к тому же гость безнадежно сорвал бы ей все планы по уборке.
– Что ты здесь делаешь? – выдавила я.
– Ну как? Завалился на обед.
Глаза снова закрылись, не выдержав встречи с внешним миром. Крис присел на край кровати и положил руку мне на лоб:
– Черт, да ты горишь! Ты температуру мерила?
– Я пошевелиться не могу, – прошептала я.
– А мама сказала, ты просто устала. Мне показалось это как-то чудно, что ты до сих пор в постели. Черт, мне показалось дико странным, что ты вообще завалилась здесь спать. Хорошо хоть зашел проверить, как ты тут.
– Кажется, она пыталась меня разбудить. – Я смутно припомнила голос и руку.
– Ага. Она вызвала тебе тачку, но не смогла тебя добудиться.
– Она вызвала мне такси?
Этой новости оказалось достаточно, чтобы я открыла глаза и села на кровати. Крис подоткнул мне несколько подушек под спину.
– В этом вся мамочка. Она бы выставила тебя, если смогла.
– «Теперь меня попросят выстирать и выгладить все белье», – изобразила я ее.
– «Вы не представляете, сколько работы задают дети», – добавил Крис. У него мама всегда получалась лучше.
– Все тело ломит.
– Странно, что она не заметила, какая ты горячая, – сказал Крис.
Мне даже не захотелось сострить, что я самый горячий хит сезона. И правильно, потому что это неправда.
– Крис! Обед на столе! – донесся мамин вопль.
В ее голосе явственно слышалась удрученность.
– Сейчас, мам! Джу заболела! – крикнул он в ответ, и я сморщилась, словно от удара. – Держись, сейчас принесу термометр.
– Можешь захватить еще парацетамол и воды?
– Легко.
Столбик ртути дополз до 38.
– У тебя грипп, – поставил диагноз доктор Крис. А то я не догадалась. Но я спрятала голову под подушку, не желая ничего слышать.
– Я не могу болеть, – пробормотала я из-под подушки. – На следующей неделе презентация Лайама.
– Придется тебе проваляться все выходные в койке, – посоветовал Крис. – И нигде не болтаться. Тебе нужно пропотеть.
Ночью я сорвала с себя всю одежду, разбросав ее по всей комнате. А меня опять затрясло. Я натянула на плечи одеяло и с вызовом сказала:
– Мне нужно домой. Я не могу болеть здесь.
– По-моему, тебе лучше сегодня не рыпаться. Будет только хуже. Вот, хлебни еще водички.
– Крис! Обед НА СТОЛЕ! – рявкнула мама.
Мы уставились друг на друга. В глазах Криса отразилось беспокойство, которое я вполне могла понять.
– Слушай, я спущусь и скажу ей, что у тебя грипп. А ты спи сколько влезет, поняла? Сейчас закрою шторы.
– Принесешь мне сока?
– Не вопрос. Попробую ее умаслить, а то мы с тобой потом дерьма не оберемся.
Крис закрыл дверь. Я слышала, как он слетел вниз по лестнице, неся мамочке дурные вести. Не завидую ему. Мама начинала бесноваться, когда кто-то из нас заболевал, поскольку считала, что болезни – это ее монополия. Если нас с Крисом подкашивала какая-нибудь гадость, мама тут же изображала некие симптомы, доведенные до абсурда, словно желая доказать, что она страдает куда сильнее. Когда Крис слег с аппендицитом, мама вся извелась. Ее так доставало то, что физические страдания Криса были куда тяжелее ее собственных, что она пригвоздила себя к постели выдуманным отравлением, и мне пришлось разрываться между ними.
Мне все же удалось заснуть – правда, ненадолго: мозг продолжал судорожно припоминать, что я не успела сделать для презентации Лайама. Тревога мешалась со страхом, одолевавшим меня в ожидании маминой реакции. Когда дверь снова открылась, я подпрыгнула как ужаленная, мигом покрывшись потом. Да, ей придется всерьез заняться моими простынями.
– Крису кажется, будто у тебя температура, – начала мама прямо с порога.
– Мне… нехорошо, – промямлила я, надеясь, что это прозвучит не слишком провокационно.
– Похоже, это ты от меня подцепила. Мне которую неделю нездоровится.
Я не нашлась что ответить.
– Но я, конечно, не могла себе позволить свалиться. Ты ведь знаешь, у меня столько дел. Крис сказал, ты просила сок.
Мама подошла к кровати и поставила стакан на тумбочку. Немедленно отскочив к двери, она посоветовала:
– Я бы на твоем месте выпила горячий пунш с лимоном, медом и каплей виски. Он чудесно помогает от простуды.
Хотя голова раскалывалась, я все равно отметила, что мама низвела мои страдания в разряд легкого недомогания.
– Я не смогу его приготовить, мам, – процедила я сквозь зубы. – Я даже по лестнице не смогу сойти.
Пауза. Хлопнула дверь. Десять минут я ждала, что она принесет мне пунш, – разумеется, напрасно. Зато я выпила восхитительно прохладный и освежающий сок. Позже снова зашел Крис. Я слышала, как он зовет меня, но ответить не было сил. Желудок крутило от голода, но от одной мысли о еде выворачивало наизнанку.
Богиня возмездия решила занести надо мной меч именно здесь, в доме матери.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111