Но вот появился Интернет – и все изменилось. Дункан освоил новшество с небольшим опозданием, но, освоив, тут же создал сайт под названием «Эй, кто-нибудь меня слышит?». Так назывался трек с малоизвестного диска, записанного после сокрушительного провала первого альбома Кроу. Если раньше ближайший друг-фанат находился милях этак в 60–70, в Манчестере, и виделись они не чаще двух раз в год, то теперь ноутбук Дункана кишел сотнями подобных друзей со всех концов света, и болтовня между ними продолжалась иной раз круглосуточно без перерывов. Удивительно, но в темах для обсуждения недостатка не наблюдалось. Имелась на сайте и рубрика «Свежие новости», неимоверно забавлявшая Энни – ведь Такер в последние годы излишней активности не проявлял («Насколько нам известно», – каждый раз уточнял Дункан). Однако не проходило и дня без очередной «сногсшибательной» новости: вечер Кроу на какой-нибудь интернет-радиостанции, посвященная ему статья, новый альбом прежнего участника его группы, интервью с бывшим звукотехником… Основной массив информации составляли, однако, анализ текстов, обсуждение влияний Такера и на Такера, а также нескончаемые разглагольствования относительно причин молчания.
Нельзя сказать, что Дункан больше ни в чем не разбирался. Он был знатоком независимого американского кинематографа семидесятых и романов Натаниэла Уэста, а также разрабатывал прелестную новую теорию о телесериалах канала Эйч-би-оу и надеялся когда-нибудь организовать курс лекций по сериалу «Прослушка». Но все эти забавы казались легким флиртом в сравнении с главной любовью его жизни. Такер Кроу выполнял роль его «дражайшей половины». Случись Кроу умереть – физически, не творчески, – Дункан облачился бы в траур. Время от времени Дункан даже проявлял беспокойство по поводу загодя сочиненного им некролога Кроу: не следует ли предъявить его какому-нибудь киту периодики уже сейчас, не дожидаясь момента, когда в нем возникнет потребность.
Если Такер был супругом и повелителем Дункана, то Энни оставалась роль как бы любовницы. Это, однако, вряд ли соответствовало действительности, ибо термин «любовница» чересчур экзотичен и предусматривает уровень сексуальной активности, который не только ужаснул бы их обоих сегодня, но и на ранней стадии их связи оставался для них недосягаемым. Иногда Энни чувствовала себя не подругой-партнершей, а одноклассницей, заглянувшей в гости на каникулы, да так и застрявшей на два десятка лет. Оба они почти одновременно прибыли в этот приморский городок. Дункан добивал свою диссертацию, Энни приехала преподавать. Свели их общие знакомые, рассудившие, что эта парочка хотя бы сможет обсуждать прочитанные книги, музыку и фильмы, а иной раз и в Лондон смотаться на выставку или на концерт. Гулнесс – городишко не шибко продвинутый, ни тебе артхаус-кино, ни гей-клуба; тут даже книжной лавки не было, ближайшая находилась в Гулле. Познакомившись, оба ощутили облегчение. Они начали встречаться вечерами за стаканчиком-другим, по выходным проводили ночи в одной постели. Постепенно периодические встречи сменились ежедневными, а затем переросли в сожительство. Так они и застряли в «молодежном» статусе. Миновал студенческий возраст, но для них концерты, книги и фильмы по-прежнему перевешивали иные интересы, принятые в мире «взрослых».
Они не только не приходили к согласию не иметь детей, но даже и тему эту ни разу не затрагивали. Такие уж между ними сложились отношения. Себя в роли матери Энни еще могла представить, но Дункан в качестве отца – вот уж извините. А закреплять таким образом отношения претило обоим. Но сейчас Энни переживала то, что ей давным-давно пророчили: она страстно желала ребенка. Желание это постоянно подпитывала пестрая повседневность, ее печальные, радостные и нейтральные эпизоды – рождественские праздники, беременность приятельницы, раздутое чрево незнакомой тетки, встреченной на улице… Насколько Энни могла судить, ребенка она хотела по совершенно естественным причинам. Ей была необходима настоящая любовь, а не слабые ошметки чувства, которые ей иной раз удавалось наскрести в себе для Дункана; ей хотелось, чтобы ее обнимало существо, не вдающееся в рациональные основы объятий, не задающееся причинно-следственными вопросами. Кроме того, почему-то ей нужно было увериться, что она в состоянии родить, что в ней «кроется жизнь». Дункан как будто усыпил ее, и в этой спячке она лишилась естества.
Скорее всего, она притерпелась бы к этим метаниям духа, со временем они исчезли бы или, по крайней мере, перестали ее донимать, острая жажда превратилась бы в едва заметные тоскливые позывы. Но отнюдь не в эти каникулы. Можно было смело предположить, что менять загаженные пеленки своего ребенка ничуть не хуже, чем слоняться с фотоаппаратом по загаженным мужским туалетам. Свалившееся на нее свободное время начинало отдавать декадансом.
За завтраком в дрянноватом дешевом отеле в центре Сан-Франциско Энни просмотрела «Кроникл» и решила, что не желает тащиться в Беркли, чтобы глазеть на газон перед домом госпожи Джули Битти сквозь окружающую его живую изгородь. В зоне залива Сан-Франциско и без этого есть чем заняться. Смотаться в Хайт-Эшбери, купить книгу в «Сити-лайтс», посетить Алькатрас, прогуляться по мосту Золотые Ворота… В Музее современного искусства, в двух шагах от гостинички, как раз проходила выставка послевоенного искусства Западного побережья. Спасибо, конечно, Такеру, что выманил их в Калифорнию, но убивать утро, провоцируя Джули Битти и ее соседей… увольте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85