А ты займись… Лейси развернулась лицом к нему.
– Я не Энни!
Она швырнула в него рыбой, и та, прежде чем с глухим стуком упасть на пол, задела его по щеке.
– Извини, Лейс, – сказал он.
– Меня тошнит от тебя! – Она развернулась на каблуках и гордо вышла из комнаты. Ее рыжие волосы вспыхнули в свете кухонного светильника.
Когда Алек проснулся, она уже ушла, и в доме витало ощущение пустоты. Он отнес рыбу к Ноле. Ее не было, но дом был не заперт, и он положил рыбу в холодильник и оставил записку на кухонном столе. «Макрель в холодильнике», – написал он и представил себе еще одну строчку: «Между прочим, твоя дочь занимается сексом». Как бы он себя чувствовал, если бы Нола знала что-нибудь подобное о Лейси и не сказала ему?
Когда днем Лейси вернулась домой, он как раз подбирал для Оливии информацию о маяке. Он услышал звук открываемой двери и ее шаги на лестнице, ведущей к ней в комнату. Весь день он репетировал, как скажет ей то, что ему подсказала Оливия во время их телефонного разговора накануне вечером: «Я очень доволен нашей вчерашней поездкой, – скажет он ей. – Пожалуйста, не надо разрушать все из-за одной моей ошибки».
Дверь в комнату Лейси была открыта, и сначала он подумал, что там кто-то чужой. Молодая девушка с черными, как смоль, волосами рылась в верхнем ящике туалетного столика Лейси.
– Лейси?
Она повернулась лицом к нему, и он открыл рот от изумления. Она покрасила волосы и подстригла их коротко, почти наголо. В некоторых местах голова выглядела почти бритой. Белая кожа отчетливо просвечивала сквозь жгучую черноту ее волос.
– Что ты с собой сделала? – спросил он.
Она уперла руки в бедра и, прищурившись, посмотрела на него.
– Ну, теперь-то я выгляжу совсем непохоже на нее, правда?
ГЛАВА 20
– Она подстригла волосы и покрасила их в черный цвет, – сказал Алек.
Оливия повернулась на бок, отодвинув Сильви. Каждый вечер телефон звонил в десять тридцать, она уже знала, кто это, и к этому моменту всегда была в постели. Он первый сказал, что ему нравится разговаривать с ней, лежа в постели, что после смерти Энни его постель была самым одиноким местом во всем доме. Да, согласилась она, ей было понятно, что он имеет в виду. Разговаривая в темноте, она чувствовала себя так, будто находится рядом с ним. У него тоже был выключен свет: она выяснила это в первый же вечер. Она хотела его спросить, в чем он спит, но остановила себя: у нее не было уверенности, что ей нужно это знать.
– Ей надоело жить в тени Энни, – сказала Оливия. Она очень хорошо понимала, что чувствовала Лейси.
– Теперь она выглядит как дешевка, – сказал Алек. – Я все думаю о тех мужчинах на катере. Пожалуй, ей слишком нравилось их внимание. Она сказала мне, что ее лучшая подруга занимается сексом. Может быть, она не такое дитя, как мне хотелось бы думать. Энни было всего пятнадцать, когда у нее это было в первый раз.
Оливия нахмурилась.
– Пятнадцать?
– Да, но у нее были на то причины.
– Какие?
Алек вздохнул.
– Ну, она росла в роскоши, а любви ей не хватало, – сказал он. – Думаю, она пыталась получить ее единственным способом, который знала. Подростком Энни была очень неразборчива – она ненавидела это слово, но я не знаю, как еще это можно назвать.
Оливия не ответила. Она размышляла над тем, не продолжала ли Энни все также искать любовь в тот вечер, когда переспала с Полом?
– А вам сколько было лет?
– Что?
Он засмеялся.
– Наверное, это слишком прямой вопрос. Вас так потрясло, что Энни было пятнадцать, что мне стало любопытно, сколько лет было вам. Вы не обязаны отвечать.
Оливия наматывала телефонный провод на палец.
– Первый раз мне было четырнадцать, – сказала она, – и двадцать семь во второй.
Алек молчал несколько секунд.
– Похоже, все не так просто.
– Я не часто говорю об этом.
– Вам необязательно говорить об этом и сейчас, если у вас нет желания.
Она снова повернулась на спину и закрыла глаза.
– Когда мне было четырнадцать, меня изнасиловал парень старше меня, который жил по соседству с нами.
– Господи! Оливия, извините!
– После этого осталась глубокая рана. Я стала… бояться секса, и не занималась любовью до двадцати семи лет. Пока не познакомилась с Полом.
– И за все эти годы вы не встретили никого, с кем бы чувствовали себя достаточно спокойно?
Она засмеялась.
– Ну, мне не приходилось отгонять мужчин палкой. В юности я была синим чулком и не слишком изменилась, когда стала взрослой. Я избегала мужчин и свиданий, сосредоточившись сначала на учебе, а потом на работе.
– Не могу представить вас синим чулком. Вы такая привлекательная и уверенная в себе.
– У себя, в отделении скорой помощи, – возможно, но что касается реального мира, то здесь мне очень трудно сохранить уверенность в себе. Над этим мне приходилось работать постоянно, и то, что мой муж бросил меня ради женщины, которая в сущности являлась плодом его воображения, конечно, не помогло мне.
– Простите, я вызвал у вас плохие воспоминания.
– Да Нет. Они всегда со мной – в той или другой форме.
– Что ваши родители сделали после изнасилования? Они возбудили дело против этого парня?
Оливия вглядывалась в темной потолок.
– Мой отец умер, а мать была больна – алкоголичка, и мало на что способна. Я не рассказывала об этому никому до тех пор, пока не познакомилась с Полом. Вы второй человек, которому я рассказываю об этом. – Она подтащила Сильви поближе, прижимая ее пушистую голову к своей щеке. – Как бы то ни было, я ушла из дома, когда это произошло, и жила у своей учительницы.
– Я не думал, что у вас такое тяжелое прошлое.
– Да, я многим обязана Полу.
Она смогла рассказать Полу все о своем прошлом, об изнасиловании.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139