Он покачал головой:
– Нет, этот вариант не подходит. У тех детей уродства, а не почечная болезнь.
– Не только уродства. Я слышала о других болезнях, появляющихся у детей солдат, участвовавших в войне в заливе.
– Но болезни возникают у детей и по другим причинам.
Она вжалась в кресло, почувствовав, как погружается в депрессию.
– Хотелось бы мне вам верить, но я не верю. Я виню себя за то, что происходит с Софи. Мои родители обвиняют меня. А также Джо. Он никогда не говорит об этом, но…
Лукас встал с дивана и подошел к ней. Он сел на кожаную оттоманку перед ее креслом, сложив руки у нее на коленях, и посмотрел ей прямо в глаза.
– Не вас нужно винить, – сказал он.
Его глаза сузились и были очень серьезными, его голос был решительным, он взвешивал каждое слово, как будто было очень важно, чтобы она ему поверила.
– Вы не знаете, – устало произнесла она.
– Я знаю, – сказал он. – Я читал кое-что о «болезни Персидского залива», потому что один из моих друзей был там и заболел вскоре после того, как вернулся. Я думаю, он действительно подхватил там что-то, или же это было последствием прививки от сибирской язвы или же тех таблеток, которые давали им, чтобы защитить от нервно-паралитических веществ…
– Таблетки «пирайдостигмайн бромайд».
Она вспомнила те таблетки и головокружение, которое испытываешь после их приема.
– Не важно, – улыбнулся Лукас. – Но, делая для него исследование, я прочитал про детей, родившихся с различными патологиями. Ни у кого из них не было почечной болезни. А в вашем случае есть немалая вероятность того, что Софи могла унаследовать свою болезнь с отцовской стороны. Пропавшая мать. Не слишком-то много информации о его отце. Так почему же вы изводите этим себя? На ваших плечах и так достаточно тяжелая ноша, помимо этой вины.
Его слова казались вполне логичными, однако он не знал о центральной политике ее родителей и мужа: что бы ни делала Жаннин, все было неправильно.
– А как насчет экспериментальных курсов лечения для Софи? – спросил он. – Вы недалеко ушли от Национального института здоровья или Джона Хопкинса, не правда ли?
– Она сейчас проходит курс лечения в НИЗ, – ответила Жаннин. – Они испытывают новый, ужасно токсичный препарат, чтобы заблокировать накопление калия. Вот чем ее лечат и вот почему ее постоянно рвет. Сегодня я сказала врачу, что хочу прекратить этот курс лечения, и он согласился, что от него ей только хуже. Я не хочу, чтобы она провела последние несколько месяцев своей жизни постоянно болея. Чтобы ее постоянно рвало.
Она опять расплакалась и почему-то не удивилась, когда он прикоснулся к ней – легко, ненадолго.
– Я хочу, чтобы она могла получать хоть какое-то удовольствие в то время, которое ей осталось, – сказала она.
– Вы, безусловно, правы, – согласился он. – Но не отбрасывайте все возможности. Я верю в чудеса.
Она вытерла слезы с щек тыльной стороной руки и улыбнулась ему печально. Каким сюрпризом он оказался! Он был, несомненно, добрее, чем она ожидала, и гораздо умнее, чем она когда-либо могла предположить. И он был на ее стороне.
– Мне нужно вас кое о чем спросить, – сказала она.
Он поднял брови в ожидании.
– Это будет звучать грубо, но не думаю, что у меня есть силы сейчас придумывать, как лучше это сказать.
– Говорите, – подтолкнул он ее.
– Мои родители предупредили меня, чтобы я не разговаривала с вами и не позволяла Софи быть рядом с вами.
– Почему? – Он выглядел искренне удивленным.
– Папа сказал, что, когда вы впервые пришли, вы проявили… ну, вы показались чрезмерно заинтересованным тем фактом, что здесь живет маленькая девочка. И они сказали мне, что, когда вы видите Софи, вы пристально смотрите на нее. Это лишь плод их воображения?
Он улыбнулся и посмотрел на свои руки.
– Нет, это не плод их воображения, но я не думал, что это так заметно. Я понятия не имел, что кто-то думает, что я… – покачал он головой. – Это безумие. Я знал, что не нравлюсь вашим родителям. Они обращаются со мной так, будто я не лучше того удобрения, которое рассыпаю в саду. Я думал, это какой-то… классовый предрассудок. Садовник, занимающий низкое положение. Теперь я, по крайней мере, знаю почему.
– Так почему вы пристально смотрите на нее?
– У меня есть племянница такого же возраста, как Софи, – сказал он. – Маленькая девочка моей сестры. Она живет в Северной Пенсильвании, и я вижу ее только в отпуске. У меня нет своих детей, так что она, в каком-то смысле, заменяет мне моего собственного ребенка. Я обожаю ее. Ужасно балую ее. Когда ваш отец сказал, что в Эйр-Крик живет маленькая девочка, полагаю, мои глаза немного загорелись, – засмеялся он. – Впрочем, я быстро понял, что мы с Софи не будем приятелями, поскольку вы ее ко мне не подпускали. Я думал, что вы красивая ледышка. Теперь я знаю почему. Я также знаю, что вы что угодно, только не ледышка. У меня было совершенно неправильное представление о вас.
– Я полагаю, это касается нас обоих, – сказала она, прикоснувшись кончиками пальцев к его браслету. – Я прошу прощения.
– Извинения приняты.
– Что с вашим запястьем? – спросила она.
– Болевой синдром кисти.
– Вы все время носите этот браслет?
– Ага. Последние исследования показали, что если работаешь, играешь и спишь в браслете, тем лучше для тебя.
– Это из-за без конца повторяющихся движений.
– Ох, – вздохнул он, – я не знаю. Я полагаю, это из-за какого-то садоводческого занятия.
– Вы когда-нибудь были женаты?
Он улыбнулся.
– Двадцать вопросов, да?
Она кивнула. Жажда информации о нем вдруг овладела ею.
– Да, я был женат больше десяти лет, – ответил он. – Мы по-прежнему друзья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108