Обернувшись, я увидел их уже сидящими на лавочке. Я пошел обратно и, минуя лавочку, где они расположились, громко запел: «Чита-грита, чита-маргарита, а-а…» На этот раз на меня обратили внимание. Один из парней сказал:— Где-то я уже видел эту рожу… А, Валера?— Он уже третий раз мимо нас шныряет, — сказал Валера.Я, словно нехотя, взглянул в их сторону и встретился глазами с Катей.— О Катя! — воскликнул я с радостным изумлением. — Привет.— Привет, — холодно ответила Катя.— А я вот решил прогуляться немного, — сказал я, доброжелательно улыбнувшись. — Погода хорошая.Катя молчала. Молодые люди, никак не прояснив своего отношения к погоде, молчали также. Их угрюмые лица не предвещали ничего хорошего.— Солнце жарит, прямо как летом, — продолжил я свою мысль.Катя презрительно хмыкнула и, обратившись к парню, который обозвал меня «рожей», спросила:— Что же было дальше, Илья?— Что?— Ну, ты рассказывал что-то интересное…— А-а… Дальше… Мы с Митькой, значит, приходим, а они там все пьяные, валяются, кто где… — начал было Илья и тут же замолк. — Нет, — сказал он, — не понимаю, чего этот тип стоит над душой?!— Может быть, дать ему по рогам? — предложил Валера.— Не надо, — сказала Катя. — Это мой двоюродный брат. Он только вчера из Витебска приехал. Я ему университет обещала показать.— Брат? — Валера был озадачен. — Какой-то он у тебя странный.— Да, — сказала Катя, — он тронутый немного. Его в детстве с третьего этажа уронили.Илья и Валера с любопытством посмотрели на меня, а я, изображая нервное расстройство, задрыгал правой ногой. Катя поспешно подошла ко мне.— Ладно, мальчики. Вы идите, а я покажу ему МГУ. — И Катя потащила меня по аллее. — Хватит тебе дергаться, — тихо проговорила она. — Просто шут гороховый. Вечно меня позоришь.— Так они же смотрят, — сказал я.Мы свернули в боковую аллею и здесь остановились.— Зачем ты пришел? — спросила Катя.Ее вопрос застал меня врасплох. Хотя я ожидал его с самого утра, но в какой-то момент мне показалось, будто все уладилось само собой, и теперь растерялся, не зная, что ответить. Катя смотрела на меня серьезным, внимательным взглядом.— Я хочу извиниться перед тобой за вчерашнее, — пробормотал я.— Хорошо, — сказала Катя. — Считай, что я простила тебя. Это все?Я понял, что она сейчас уйдет, и торопливо сказал:— Нет, не все. Мне надо поговорить с тобой.Катя пожала плечами.— Давай присядем, — предложил я.Мы сели на лавочку. Я был весь в напряжении и, пытаясь расслабиться, закурил. Катя, словно не испытывая ни малейшего неудобства, положила ногу на ногу, скрестила руки на груди и со скукой на лице смотрела куда-то вдаль.— О чем ты хотел поговорить? — спросила она с иронией.— Я тебя прошу извинить меня, — тупо повторил я. — Я больше не буду.— Фу ты, прямо детский сад какой-то, — неприятно засмеялась Катя. Она отвернулась, потом сказала: — Ты сделал мне очень плохо, Иван. Ты не представляешь, какой разговор у меня был с родителями. Это просто ужасно. Я не понимаю, зачем ты сделал это? Вообще я не понимаю, чего ты добиваешься? Почему ты так себя ведешь? Все время врешь, представляешься кем-то, придумываешь какие-то идиотские затеи… Зачем?Я молчал.— Что ты молчишь? — сказала Катя.— Я представляю себя эстрадным певцом, — ответил я.— Это очень похоже на тебя, — вздохнула Катя. Она помолчала и затем продолжала: — Мне кажется, Иван, что тебе пора повзрослеть. Что бы мы там ни говорили, но родители в результате правы. Пора устраивать свою жизнь. Надо действительно учиться, много работать, а не витать где-то в облаках.Она говорила спокойно, не спеша, с убежденностью человека, абсолютно уверенного в своей правоте. Даже тембр голоса ее незаметно переменился. И я с удивлением взглянул на нее, желая убедиться, что со мной говорит семнадцатилетняя девушка, а не обремененная житейским опытом взрослая женщина.— Мужчина должен работать, делать карьеру. И для этого надо быть сильным и целеустремленным. А ты какой-то… — Она прервалась. — С тобой иногда бывает интересно, но со временем, я думаю, это пройдет…Ее самоуверенный тон и поучающая интонация разозлили меня. Едва сдерживаясь, чтобы не вспылить, я проговорил:— С какой стати, интересно, ты мне нотации читаешь? Преподносишь мне свои дурацкие прописные истины, да еще с таким видом, будто сама додумалась до этого? Я что, против работы, что ли? Или против карьеры? Да я такую карьеру могу сделать! С моими-то данными!..— Ну, сделай, — ядовито предложила Катя.— Ну и сделаю!.. Если захочу. А может, я не хочу…— Врешь, — сказала она. — Хочешь. Только это не так просто.— Да ты сама-то о чем думаешь, интересно?— Я?.. — Катя помолчала. — Ну, знаешь, женщина — это совсем другое, чем мужчина. Хотя, конечно, и она должна учиться, работать и быть самостоятельной. Но все же для женщины главное — семья. Чтоб был хороший, положительный муж, дети и вообще…— Чего вообще?— Ну, какой ты! Ну вообще чтобы все было нормально.— Вот ты сама и врешь, — сказал я. — Совсем не об этом ты думаешь.— Об этом, — упорствовала Катя.— Нет, не об этом! — Я схватил ее за плечи и крепко встряхнул. — Ну, скажи честно, ведь не об этом же, — проговорил я.— Пусти! — Катя вывернулась из моих рук и с оскорбленным видом отодвинулась на лавочке.— Катя, — позвал я. Она бросила на меня негодующий взгляд, но глаза ее уже стали теплыми и веселыми. Губы дрогнули и улыбнулись.— Я о таком думаю, — сказала Катя, — что если мой папа узнает, он просто в обморок упадет. — Она огляделась по сторонам, как будто нас могли подслушивать, и заговорила, понизив голос: — Я представляю, как еду в машине. Знаешь, такая красивая спортивная машина… На мне очки от солнца и длинный шарф алого цвета… или голубого… — Катя на минуту задумалась, как бы прикидывая, какой цвет ей выбрать, и продолжала:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23