Джон жаждал богатства. Его считали святым за его хитрость и намекали, что он сможет стать наследником. У него всегда был такой благочестивый вид, он так скромно себя вел, и все это время, несмотря на набожность, волочился за каждым хорошеньким личиком, которое появлялось в Фоксворт Холле. Родители никогда об этом не подозревали. Все дурное они видели только в собственных детях. Теперь ты понимаешь, насколько Джон ненавидит меня? Понимаешь, отчего он ненавидит моих детей? Если бы я так и осталась в Глэдстоуне, наследство досталось бы ему.Однажды я услышала, как он нашептывал твоему сыну Барту, что я даже обольстила своими женскими чарами своего собственного отца, и тот несправедливо обделил наследством своего единственного преданного Друга.Бабушка начала плакать. Внутри меня была боль от того, что я невольно узнал. Я сопротивлялся этому. Малькольм, неужели и ты порочен? Кому же теперь верить?Неужели и Джон Эмос так же потакает своей похоти, как и женщины? Все греховны? Все порочны, так же, как мои бабушка и мама? На чьей же стороне Бог?— Мам, ты здесь, мама?— Да, моя дорогая, я с тобой. Я буду с тобой до последнего, и стану заботиться о тебе так, как мне не довелось еще ни разу в жизни. Теперь я исполню свой материнский долг, не сделав этого раньше. Теперь я спасу тебя и Криса.— Кто это? — будто очнувшись, строго спросила мама, вскакивая и отталкивая бабушку. — А, это ты! — закричала она. — Тебе мало было убить Кори и Кэрри, теперь ты пришла, чтобы убить меня! И тогда уж Крис будет твой, целиком твой, только твой!Она начала плакать и кричать, как безумная. Она выкрикивала слова ненависти своей матери вновь и вновь.— Почему ты не умерла, Коррин Фоксворт?! Почему ты не умерла?Я ушел. Я не мог больше этого выносить. Сколько злобы и порока в них обеих…Но отчего, отчего же мне так больно? ДЕТЕКТИВ Как мы с отцом и задумали, рано утром он повез меня в направлении школы, а потом высадил на углу, где начиналась дорога к нашему дому.— Не волнуйся, Джори. Не предпринимай ничего, что могло бы угрожать твоей жизни, и не выдавай своего присутствия этому дворецкому или Барту — они опасны, помни это. — Он обнял меня. — А теперь слушай. Я сегодня увижусь с психиатром Барта и расскажу ему, что случилось. Потом поеду в аэропорт проверить, улетела ли моя мать каким-нибудь рейсом, хотя, видит Бог, это неправдоподобно. Ведь то, что обе они пропали в один и тот же день — слишком подозрительное совпадение.Я должен был сказать ему это, хотя и страшился собственных слов.— Папа, ты подумал о том, что Барт мог… ну, ты понимаешь. Вспомни: Кловера удавили проводом. Эп-пла заморили голодом и потом проткнули вилами. Кто знает, что случится в следующий раз?Он потрепал меня по плечу:— Да, я тоже думал об этом. Но я не могу себе представить, чтобы Барт посягнул на собственную мать. К тому же она взрослый человек, и у нее достаточно сил справиться с ним, даже если она больна. Но это-то как раз больше всего меня беспокоит, Джори. У нее была высокая температура, а это уже опасно. Надо было мне остаться дома и проследить за ней. Глупо выходить замуж за врача, — заключил он неожиданно, будто забыв о моем присутствии.Он на минуту склонил голову на руки, обхватившие руль. Мотор оставался включенным.— Папа… езжай и делай все по своему плану. Я здесь прослежу.И я добавил доверительно:— А потом, ты же знаешь, какова Мадам Мариша. Барт боится ее.Улыбнувшись, будто я его необыкновенно подбодрил, он помахал мне рукой и отъехал, оставив меня в недоумении, что же предпринять. Ужасный вчерашний ливень перешел в холодную и унылую капель.Я пробрался обратно домой и спрятался, наблюдая, как Барт капризничает в кухне, отказываясь от завтрака.— Ненавижу все, что вы готовите, — сказал он Эмме.Странно, что спрятавшись снаружи, я так хорошо разбирал слова. Здесь, у черного хода, было удобное место для наблюдений. Ведь даже посыльные и почтальоны приезжали обычно к этому ходу. На панели возле кухни было множество электрических пробок, музыка была в каждой комнате, как того хотела мама еще при планировании этого дома: чтобы домашняя работа не казалась ей слишком нудной.— Барт, что случилось, отчего ты не ешь? — послышался зычный голос Мадам.— Я не люблю запеканку с изюмом.— Не ешь изюм.— Он попадается все равно.— Чушь. Не станешь есть завтрак, будешь лишен ленча. А там я подумаю, давать ли тебе обед — и в результате один противный мальчишка ляжет спать голодным!— Не имеете права морить меня голодом! — пронзительно закричал Барт. — Это мой дом! Я здесь живу! А не вы! Убирайтесь отсюда!— И не подумаю. Я буду оставаться здесь, пока не увижу твою мать в целости и безопасности. И не смей повышать на меня голос, а то я спущу с тебя штаны и так отдеру, что будешь просить пощады!— Я не боюсь, мне не больно, — парировал Барт. И действительно, кожа у Барта была такая задубелая, что порки он не боялся.— Спасибо, что предупредил меня, — так же азартно отвечала Мадам. — Я подумаю о другом наказании, например, запереть тебя на целый день.В это время на лице Барта показалась хитрющая улыбка.— Эмма, — приказала Мадам, — заберите всю еду у Барта и апельсиновый сок тоже, пожалуйста. Барт, иди в свою комнату и не показывайся оттуда до тех пор, пока ты не будешь способен съесть весь обед без единой жалобы.— Ведьма, старая черная ведьма приехала и командует тут в нашем доме, — пропел Барт, вылезая из-за стола.Но в свою комнату он не пошел. Когда Мадам не видела его, он околачивался возле дверей гаража, а потом улучил минутку и пробежал по саду к стене соседнего дома, там он взобрался на старый дуб и перемахнул в соседний сад.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107