А ребенок, я думаю, не станет вам помехой.
– Да и тебе, мама, я думаю, тяжело долго разговаривать по телефону, слушать меня.
Она не поняла моего сарказма.
– Что ты, что ты, – заверила она.
Мы попрощались, я положила трубку и тут уж вдоволь посмеялась.
Меня удивила столь бурная реакция матери на известие о моей беременности, да и поведение Филипа я никак не могла предугадать. Когда я сказала ему об этом, он улыбнулся, подошел и поцеловал меня в щеку. Он обрадовался так, словно это был его ребенок, а не Джимми.
– Тебе не нужно так много работать и никаких стрессов. Нам нельзя волновать нашу маленькую маму. Не переживай так за обеды постояльцев, позволь мне этим заняться. И звони мне в кабинет, если нужно будет куда-нибудь сбегать. Нашему новому ребенку потребуется много внимания.
– Спасибо тебе, Филип.
Теперь сама подставила ему щеку, он поцеловал меня и, довольно насвистывая, вышел. Может быть, я превратно раньше воспринимала своих родственников? Сначала изменилось мое мнение о Рэндольфе, потом о матери и теперь о Филипе. Я надеялась, что наконец-то поймала удачу.
И Джимми, и Филип теперь целыми днями крутились подле меня, стараясь чем-нибудь помочь, весь отель теперь относился ко мне как к нежному и хрупкому существу. Все радовались, если я им поручала то, что раньше обязательно сделала бы сама. Я подолгу прогуливалась вокруг отеля, и из окон за мной наблюдали любопытствующие постояльцы. Если я поднимала что-нибудь не очень легкое, ко мне сразу бросалась тьма помощников. Над Кристи усиленное шефство взяли Сисси, Джимми и Филип.
В первое время мне это нравилось, но прошли недели, и стало надоедать. Я запретила им повсюду меня сопровождать. Первым в мой кабинет пришел Джимми, потом не выдержал и Филип.
– Что мне сделать? – спросил он.
– Что тебе сделать, Филип? – взорвалась я. – Ты вместо меня проверяешь обеды. Ты вместо меня закупаешь продукты для ресторана. Опять же ты запретил Сисси беспокоить меня по поводу Кристи, и теперь она чуть что сразу бежит к тебе!..
– Я только думал, – он взмахнул руками, – доктор Лестер сказал...
– Он сказал: «Продолжай выполнять свою обычную работу». Вот что он сказал. Он не говорил, что меня нужно усадить в инвалидную коляску!
Я сама не понимала, почему так сорвалась, и была удивлена. Может быть, мне показалось, что они лишили меня части административной власти? Узурпировали ее?
– Хорошо, – обиженно вздохнул Джимми, – хорошо, извини.
– Мы только хотели как лучше, – пояснил Филип.
– Ну и хватит.
Оба они выглядели расстроенными.
– Я только... спущусь насчет обеда, – произнес Филип и быстро выбежал.
Я опустилась на стул и обхватила голову руками.
– Дон, – Джимми подошел ко мне сзади и обнял.
Я начала плакать, меня окружали такой любовью и заботой, а я могла искренне ответить на нее только Джимми. Нет смысла искать в себе недостатки. Мне просто хотелось продолжать работать, заботиться о Кристи, любить Джимми, иметь хорошие отношения с окружающими и ждать ребенка.
Теперь часами я могла просиживать, опустив голову, и думать обо всем этом.
Джимми развернул меня за плечи.
– Солнышко, тебя что-нибудь беспокоит?
Он нежно приподнял мое лицо и посмотрел в глаза.
– Я не знаю, – заплакала я, – мне никто не может помочь... никто.
Джимми вытер слезы с моего лица и нежно поцеловал.
– Все будет хорошо, – успокаивал он, – все будет хорошо, ты только не переживай. Ни физических, ни психологических, ни эмоциональных нагрузок... Радуйся жизни, Дон. Тебе это полезно.
Я поцеловала его сильную руку, прижала ее к щеке и заглянула в добрые темные глаза Джимми.
– Я постараюсь.
– Постараешься? Что ты постараешься? Родить мне прекрасного сына?
– Нет, не только. Быть счастливой. Честно. Я еще немного погрущу – и все, обещаю. Я же хорошая? Ведь я твоя жена. Я Дон Лонгчэмп. Ты меня любишь?
– Конечно, – улыбнулся он, – а когда ты станешь нехорошей, я обязательно тебе скажу об этом, не беспокойся.
Я ничего не говорила Джимми, но мне казалось, что в кабинете постоянно обитает дух бабушки Катлер и понемногу переселяется в меня, изменяя мой характер. Во всех коридорах мне мерещились призраки предков Катлеров, которые голосом бабушки предлагали обменять мою душу на богатство. Это стало моими ночными кошмарами. И Джимми, похоже, о чем-то догадывался.
– Джимми, я не хочу становиться нехорошей, – снова заплакала я.
Он поцеловал меня.
– И не станешь, не станешь. Я уверен.
– Да? Уверен?
– Абсолютно. Вытри лицо и спустись вниз. Там тебя ожидает наша маленькая принцесса.
Я засмеялась.
– Я знаю, она действительно считает себя принцессой. – Я снова посмотрела в глаза Джимми. – Спасибо. Спасибо за твою великую любовь.
– Не перехвали меня.
Я вымыла лицо, мы поцеловались и вместе спустились вниз.
Летний сезон был в разгаре, и поэтому мы не могли уделять много времени Кристи. Но уже в середине июля мы планировали, как проведем уик-энд на День труда. А сейчас на каждые летние выходные у нас было полно заказов. Дважды в пик сезона мне приходилось даже отказывать желающим провести у нас выходные. А когда наступил День труда, я спела для постояльцев. Они все хвалили мой голос и спрашивали, когда снова услышат его. Потом был специально приготовленный обед, где за счет заведения всех угощали фирменными блюдами.
Я часто скучала по своим музыкальным занятиям, садилась за пианино и играла. Я была так счастлива, когда на один из выходных приехала Триша и мы приготовили маленькую концертную программу. Только публики у нас было немного. Потом Триша сказала, что посетила последнюю программу Михаэля Саттона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101