С ответом не тороплю, подумай недельку-другую.
— Сам уйдешь, или помочь? — тупо красными с глубокого перепоя глазами уставился я на него.
— Ладно, вижу, ты не в настроении, — опасливо покосился он на мои кулаки, продвигаясь на всякий случай к двери, — но ты все-таки подумай.
— Мудак… — бросил я ему вслед.
Через день приехали другие «покупатели». В такое же безоблачное утро, постучавшись и не дождавшись ответа, в комнату бесцеремонно вошли подполковник в милицейской форме и майор. Так же иронически осмотрев комнату, они сразу перешли к делу.
— Капитан, я начальник Волжского ГОВД. Мы о тебе наслышаны, поэтому хотели бы предложить тебе должность инструктора по рукопашному бою. Насчет жилья мы в курсе, поэтому сразу готовы предоставить тебе двухкомнатную квартиру.
— При этом кинете с жильем кого-нибудь из своих служак. Спасибо, не надо, я еще не все армейские деньги пропил.
Когда я по старой привычке предложил им опохмелиться, они психанули и свалили.
— И вообще — почему насчет машины ничего не предложили? — проорал я им вдогонку.
После этого все оставили меня в покое. Через неделю я понял, что надо подыскивать работу, так как полученное по увольнению пособие быстро кончалось. Устраиваться на работу в Волжске я не хотел, так как еще не знал, кем буду работать, но появляться в роли даже удачливого коммерсанта перед своими бывшими сослуживцами было стыдно.
Все продумав, поехал на родину, в свой родной Н-ск. Там меня никто не ждал и никому я не был нужен, кроме родной матери. Проанализировав возможные варианты работы, остановил свой выбор на двух вариантах. Первый — ехать к своему преуспевающему двоюродному брату в Москву на работу, благо он меня давно к себе звал, второй — идти на службу в какой-то отдел физической защиты налоговой полиции на должность начальника отделения.
С минимальным перевесом победил вариант номер два. Брат есть брат, он никуда не денется, а вот свою кровью и потом заработанную выслугу было жалко терять. В налоговой полиции мне пообещали, что армейская выслуга учитывается в необходимый стаж работы, в физзащите служба идет год за полтора, так что через два года я стану полноправным членом пенсионного братства.
1995 год. Буйнакск. Одинцов Максим.
Домой идти не хотелось. Дома ждали уставшие и смотревшие с немым упреком глаза жены, сын, забывший вкус конфет, и вареная картошка. Зарплату не платили четвертый месяц, денег не было даже на хлеб, выручали солдаты, потихоньку таскающие продукты из солдатской столовой, да командир части, закрывающий на это дело глаза. Не хотелось ни жить, ни служить, единственное, что держало еще на этом свете, семья и шаткая надежда на то, что когда ни будь президент развернется к армии лицом. Сейчас он находился по отношению к армии диаметрально противоположным местом, то бишь жопой.
— Разрэшите, товарыщ капытан? — в канцелярию смущенно ерзая, втиснулся сержант Дзицоев. В руке у него был вещмешок, — это вам…
— Спасибо, Руслан, — я взял вещмешок, в котором должны были принести хлеб, и по весу почувствовал, что он явно тяжелее.
— Там зэмляки тушняка двэ банки дали… Жира нэмножко…Вы нэ обыжайтесь, бэрите, мы же понымаем, у вас жына, рэбенок…, — он боком выскользнул в дверь, не давая возможности поблагодарить его.
Чувство глубокой признательности к солдатам пронзило душу. Было стыдно и обидно, не столько за себя, сколько за Родину и армию. Боже мой, дожились, офицеру российской армии, чтобы его семья не померла от голода, приходится таскать домой продукты из солдатского котла. После службы в Германии мне стыдно за Россию. Мне стыдно за победителя! Мне стыдно за армию и начальников, которые берут взятки в любой форме, нагло вымогая их у выезжающих из Германии офицеров, за то чтобы они могли остаться служить поближе к цивилизации, а не в какой-нибудь там Тмутаракани. Я не умею давать взятки, мне это противно, и меня отправили сюда. Хотя тоже не самый худший вариант, но невыплата заработной платы и ее нищенский размер не давали возможности содержать семью. И родственников, которые могли бы помочь нам материально пережить эти трудные времена, у нас с Ольгой не было….
Самое страшное, что в этой безысходности семья не была той отдушиной, где можно было отдохнуть и забыться. Постоянные материальные проблемы сделали из некогда красивой и веселой Ольги безучастную и неряшливую женщину, уставшую ждать и верить, что когда — нибудь мы заживем по-человечески.
Проконтролировав вечернюю поверку и отбой, поздно вечером пошел домой, в маленькую однокомнатную квартирку на первом этаже пятиэтажного панельного дома, в котором проживали в основном семьи военнослужащих, пограничников и военных моряков.
Открыв ключом дверь, еще острее почувствовал свою ненужность, никто не вышел встретить мужа и отца. Ольга смотрела телевизор, тупо уставившись в экран, сын Игорь, первоклассник, несмотря на то, что было поздно, сидел и делал уроки и даже не выбежал ко мне как раньше, когда я приходил со службы.
— Оль, я там продуктов немножко принес, — виновато произнес я, но она даже не пошевелилась. Зайдя на кухню, бросил вещмешок в угол и вернулся в комнату.
— Как учеба? — спросил у сына, — Что получил?
— Нормально, — буркнул тот в ответ.
— Что вы все как немые, нечего рассказать? — я начинал злиться, если уж дом становится не домом, а просто местом ночлега, то это уже не семья.
— А что тебе, Максим, рассказать? — начала в ответ заводиться жена, — Что мы не можем для Игоря сдать деньги на обеды в школе и что с собой я ему в школу ничего не могу дать? Что мне нечего одеть и обуть, что сыну надо куртку и ботинки покупать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54