узнав от прорицателей, что из-за его будущего сына сгорит Троя, Приам приказал убить рожденного Гекубой ребенка; слуги оставили ребенка в лесу, где его вскормила медведица

, — явился сюда, втерся к нам в доверие, а потом похитил Елену, — напряженность разрешилась действиями. Мне это стоило семнадцати лет жизни. А Одиссей…Писистрат громко всхлипнул.— Мой брат Антилох не вернулся с войны. В каждой знакомой мне семье есть кто-нибудь, кто не вернулся домой с войны, — сказал сын Нестора.— И все это, конечно, моя вина, — тихо молвила Елена; она тоже начала плакать.— Нет, нет, вовсе нет, дорогое мое дитя, — возразил Менелай, ласково положив ладонь на ее плечо. — Я тебе много раз повторял, ты не должна так считать. Никто не виноват. Виноваты боги — если можно дойти до такой дерзости, чтобы винить богов. Никто не виноват. Так вышло. Так устроены люди. Семнадцать лет скитались мы вдали от дома, а Одиссей до сих пор не вернулся. Вообще-то говоря, мы еще дешево отделались. Подумай обо всех тех, кто не пришел с войны! И о моем брате! Нет, нет, не будем о нем говорить. Но вспомни, какие планы мы строили насчет Одиссея! У нас тут, в Лакедемоне, много земли, много городов. Иногда я мечтал, что, когда он вернется, вернется к нам, я сделаю ему поистине царский подарок.Вытянутой рукой Менелай обвел полутемный мегарон.— Я подарил бы ему такой же дом, как этот, — сказал он. — Такой же город, как этот. Если бы по воле Зевса Одиссей возвратился, мы оказали бы ему прием, какого никогда не удостаивался смертный. Я очистил бы один из городов и сказал бы ему: «Милости прошу, этот город твой. Бери с собой жену, сына и весь народ, живущий на твоем острове в твоем островном царстве, и поселяйся здесь». Мы часто ходили бы друг к другу в гости и вместе старели бы, пока в один прекрасный день нас не отозвали бы в царство теней…Губы Елены дрожали, слезы проложили бороздки на набеленных щеках.— Фу, — сказала она, — какая я плакса!— Я-то, вообще, не очень плаксив, — заметил Писистрат, отирая глаза ладонью.— А я вообще никогда не плачу, — охрипшим голосом заявил Телемах. — Я уверен, отец не одобрил бы…Громадный ком скорби и обиды, скопившихся в его груди, вырвался из нее неудержимыми рыданиями.— Знали бы вы, что творится у нас дома!— Ну-ну-ну! — сказал Менелай. — Я понимаю. Успокойся, мой мальчик, будь уверен, мы сделаем все, что в наших силах.Он тоже утер слезы и задумался, но, как видно, с места в карьер не мог придумать ничего дельного.— Утро вечера мудренее, — заявил он. — А покамест, Елена, по-моему, нам следует выпить еще вина, другого сорта, самого отменного, а ты накапаешь туда несколько капель своего египетского зелья, идет? Понимаете, Елене подарили это зелье в Египте, стоит накапать несколько капель в вино, и тебе станет весело, отрадно и легко на душе — египтяне в таких делах толк знают! Свадьба позади, свадебная суматоха тоже, и мы проведем вместе славный вечерок. Закусим немного, ну и выпьем доброго вина!Елена встала, поднялась в свою комнату и принесла оттуда маленький флакон, заткнутый пробкой; на лице ее лежал свежий слой белил. Она отдала приказание служанкам, и те принесли из кладовой кувшины с другим вином.— Если этим средством не злоупотреблять, оно не опасно, — сказала Елена и накапала несколько капель в кратер для смешивания вина.— Устроим после пира маленькое пиршество для узкого круга, — сказал довольный царь, потирая руки, он совершенно преобразился и был приятно возбужден.Душа Телемаха все еще раздваивалась между надеждой и скорбью. Он отпил глоток — напиток был хорош. И почти сразу же почувствовал, как надежда начала брать верх, раздвоенность исчезла, а собственная его сила и уверенность возросли. Они съели немного мяса, выпили вина, и Менелай сказал:— Елена, расскажи-ка о Троянском коне. Слышали вы о нем? Слышали, конечно. Это была самая хитроумная выдумка из всех, какие когда-нибудь обмозговывал смертный.— Стало быть, это правда, насчет коня? — спросил Телемах и, подняв голову, посмотрел на Елену.Она ему улыбнулась:— Вокруг этого насочиняли столько небылиц, что я теперь и сама не знаю. Должны же певцы чем-то приманивать слушателей. Но, так или иначе, Одиссей побывал в стенах Трои еще до штурма — он измерил ширину ворот, а потом они построили что-то вроде лестницы, уже и не знаю, как ее назвать, я в этих делах не смыслю. Так или иначе, он пробрался ко мне во дворец. Одет он был нищим, узнать его было невозможно.— Так или иначе, расскажи об этом, — попросил Менелай. — История в самом деле презабавная. Что там ни говори, у Войны были свои смешные стороны.— Мое положение, сами понимаете, оказалось не из приятных, — сказала Елена. — Иной раз так трудно было не сболтнуть чего-нибудь лишнего.— На обратном пути он прикончил по меньшей мере дюжину троянцев, — сказал Менелай. — Задал врагам жару. Словом, история презабавная. Только герой, подобный богам, может измыслить такую хитрость.— Да, — рассеянно отозвалась Елена. — Чего только не приходит на память. Но не кажется ли вам, что уже поздно?Она выпила; пила она очень красиво, Телемах никогда не видел никого, кто бы так красиво пил. И она умела пить. Прикрыв глаза, она впитывала в себя вино.— Забвение — великая отрада, — произнесла она, не открывая глаз.
1 Его сон посветлел, и он погрузился в недра этого света, в облако пушистой шерсти и в запах чистой шерсти и льна, погрузился, не сопротивляясь. А сумрак над его головой уже не был сумраком усталости. Там разыгрывалось представление. И на него можно было смотреть. Он увидел какую-то фигуру, она наклонилась, схватила Астианакса за ногу и размозжила ему череп о каменную стену.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158