Септембер встала, подошла к подруге и хорошенько встряхнула ее за плечи.
– Не смей реветь, у тебя отличный макияж, а ты его испортишь.
– Он меня бросает, – еле слышно прошептала Татьяна. – И передает мне полную опеку над близнецами.
– О, это ужасно! – Теперь уже Септембер схватила миниатюрную бутылочку виски. – Один из моих бывших мужей пытался это сделать, но я ему не позволила.
– У тебя есть ребенок? Септембер кивнула:
– Дочка. Но я ее никогда особенно не любила, больно уж она прилипчивая.
Татьяна в растерянности уставилась на Септембер, словно у этой эксцентричной женщины с извращенной системой ценностей были ответы на все вопросы.
– Как это могло случиться?
– Ты видела парня, ради которого он тебя бросил?
– Что-то не припоминаю...
– Должно быть, он очень хорош. А вообще это ужасно, в наше время, чтобы удержать мужика, приходится конкурировать не только с женщинами, но и с мужчинами.
Татьяна села на кровать. В словах Септембер было не больше смысла, чем в радиопомехах. В кризисной ситуации Татьяна предпочла бы поговорить с другой подругой – с Кэндис, которая действительно была способна рассуждать разумно.
– Все это так дико, я просто не могу поверить. Как я буду заботиться одна о двоих детях? Я чувствовала, просто чувствовала, что мы не должны заводить детей, я все время твердила об этом Керру, а он упорно хотел кого-нибудь усыновить. – Татьяна всплеснула руками. – А теперь он нас бросает!
– А ты не можешь отправить детей в школу-пансион? – спросила Септембер со скучающим видом, внимательно изучая собственный ноготь.
– Что ты говоришь, им всего год и три месяца! Септембер пожала плечами:
– Вот как?.. – Несколько секунд она пребывала в глубокой задумчивости. – Ты могла бы позвонить их родной матери и сказать, что передумала усыновлять.
– Скажи, у тебя есть хоть какой-то материнский инстинкт?
– Ну-у, наверное, есть. Один раз я испытывала материнские чувства к личной помощнице. Но потом мне пришлось ее уволить.
– Ладно, перестань, меня от тебя уже тошнит! – раздраженно сказала Татьяна. Септембер немного надулась. – Мне не верится, что ты вообще это предлагаешь. Я же тебе рассказывала, как было дело. Керр познакомился с матерью близнецов на поэтическом семинаре. Преподавательница браковала все ее стихотворные упражнения, потому что им не хватало эмоционального отчаяния. И тогда эта женщина решила отказаться от двойняшек, чтобы у нее появились болезненные переживания, о которых можно писать.
На Септембер рассказ произвел впечатление.
– Похоже, она очень предана поэзии.
– Нет, она просто сумасшедшая. И ее детям гораздо лучше со мной, чем с ней. Если задуматься, страшно становится, правда?
Татьяна представила себе Итана и Эверсон – мальчик и девочка, оба белокурые, оба очаровашки, оба милые невинные существа. Им нужна ее любовь, преданность и постоянная забота. Но может ли она все это дать, даже при том, что у детей есть няня, да и Энрике, персональный помощник, иногда действительно помогает?
Воображение нарисовало Татьяне ужасную картину: лица двух щекастых курносиков покраснели от плача, на щечках – смесь слез и соплей. Татьяна умела только одно: подносить к их ротикам бутылочки с сосками. Наверняка мать должна уметь гораздо больше. Может, поискать в магазине какую-нибудь книжку по уходу за детьми?
Внезапно у Татьяны закружилась голова, стены номера покачнулись, пол накренился. Наверное, это транквилизатор в смеси с виски так на нее подействовал. И еще нервное потрясение добавилось. Черт бы побрал этого Керра! Татьяне казалось вполне разумным винить в своем нынешнем положении мужа.
– Вот что, – сказала Септембер, – выкинь все это из головы, думай о Дэвиде Уолше и ни на что другое не отвлекайся.
Татьяна замотала головой. Сейчас она ни за какие коврижки не способна выступить в роли обольстительницы.
Септембер подошла к гардеробу и открыла дверцу. Порывшись в Татьяниных вещах, она вынула сексуальную вещицу от Бетси Джонсон и бросила ее на кровать.
– Надень вот это платье. Под него – лишь трусики-бикини, никакого бюстгальтера. Тогда есть шанс, что тебе достанется не только главная роль, но и гонорар по высшей ставке.
– Не могу...
Татьяна словно оцепенела.
– Но кто-то же должен сниматься в главной роли в «Грехе греха», так почему не ты?
– Потому что мне плевать на этот фильм! Септембер вытаращила глаза от удивления:
– В жизни не слыхала такого бреда! Ты сошла с ума, я вызываю врача. – Она протянула руку к телефонной трубке.
– Не нужно мне врача! Меня послал мой агент! Меня бросил муж! Я – одинокая мать двух близнецов.
– Это серьезные причины для переживаний. К черту «скорую помощь», тебе нужно в санаторий.
Татьяна с удивлением поняла странную вещь: больше всего ее расстраивали те потери, которые, казалось бы, в эмоциональном смысле были менее значимы, то есть ее дух пострадал больше, чем сердце.
Это напомнило ей слова драматурга Жана Жираду, доктор Джи зачитала ей их несколько сеансов назад и еще вручила карточку с аккуратно отпечатанным текстом: «Если два человека, которые любят друг друга, допустят, чтобы между ними вклинилось одно-единственное мгновение, оно начнет разрастаться, превратится в месяц, в год, в столетие, и тогда становится поздно что-то исправлять».
Для Татьяны и Керра «слишком поздно» стало уже давно. Муж и жена превратились в соседей по квартире, которым неловко друг с другом. Их сексуальная жизнь зашла в тупик. Правда, оттого, что Керр оказался геем, именно к этому пункту Татьяна теперь могла относиться чуть более спокойно. Но главные разногласия возникали у них из-за детей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96