– Сейчас мы тебя потащим!Старик продел под сиденьем стула ремень, намотал один конец на свою руку, другой отдал Лиз, и вдвоем они кое-как перетащили пострадавшего в дом.Дом был просторный или казался таким из-за почти полного отсутствия мебели и удивительных для одинокого старика порядка и чистоты. Пол подметен, кровать застелена, на столе никаких объедков, немытых тарелок и всего такого прочего. Джека уложили на кровать. Старик размотал с его ноги шелковый пояс Лиз и покачал головой: нога сильно распухла.– Мне надо позвонить… – сказал Джек. – Здесь нет телефона, – сказал старик.– Но я видел у дверей аппарат!..– По нему никто не звонит, и я никому не звоню…– А если пожар? – удивилась Лиз.– Все в воле Божьей.– А работающий телефон далеко? – спросил Джек.– На бензоколонке целых два.– Это далеко?– Ей до темноты не успеть, – старик показал на Лиз, – утром дойдет. Я комнаты никому не сдаю, но вы можете заночевать…– У меня все сгорело в машине, – сказал Джек. – Я не смогу заплатить, но потом я верну обязательно.– Потом? – пробурчал старик. – Потом вы и не вспомните обо мне… как все.– А сколько вы хотите? – спросила Лиз.– Десять долларов. С едой двадцать.– Хорошо, – сказала Лиз. – Двадцать. С едой.– Пойду поищу мазь, – сказал старик.Он вышел из комнаты. Слышно было, как он за что-то стыдит собаку. Дверь отворилась, и собака вошла. Она была старая, с седой мордой и подслеповатыми глазами. Собака села посреди комнаты и стала выкусывать блох. Потом подошла к кровати, на которой лежал Джек, и неуверенно завиляла хвостом.– Она узнала тебя? – так же неуверенно и почему-то тихо проговорила Лиз.– Наверное, – сказал Джек. Он положил ладонь на голову собаки. Та стояла молча, покорно.– Ты был здесь? – спросила Лиз.– Был.– Но старик не узнал тебя!– Это было давно…– Что было давно?У Лиз округлились глаза. Интуитивно она чувствовала, что услышит невеселую историю. Иначе Джек напомнил бы о себе старику.– А если он притворяется, что забыл тебя? – спросила она.Он тоже об этом думал. При других обстоятельствах он не пришел бы в этот дом. Но сейчас у него не было выбора, и он надеялся, что спустя столько лет старик не признает в грязном, больном мужчине молодого плейбоя. А вот собака вспомнила…– Я учился с его сыном, мы дружили… Он пригласил меня посмотреть коня. Я люблю лошадей, а он уверял, что у них прекрасная лошадь…Он погрузился в воспоминания, и Лиз боялась нарушить молчание. Потом он продолжил:– Конь действительно был хорош. На следующий день после нашего приезда он решил продемонстрировать его достоинства в деле, под седлом…Джек опять умолк. На этот раз Лиз не выдержала:– И что же?– Он неудачно упал, ударился головой…– Он умер?..Джек кивнул.– Я оставался здесь до его похорон. Потом уехал.– А лошадь?– Старик ее продал. Или отдал кому-то.– И ты больше сюда не приезжал?– Нет.Ему был тягостен этот разговор. Он сказал:– Ты все-таки утром позвони. Деньги я тебе потом верну.Лиз подумала почти как старик: потом ты и не вспомнишь обо мне…Вернулся старик со склянкой. Намазал чем-то желтым и вязким ногу Джека. Сказал:– Теперь должно успокоиться. – Он немного помолчал и добавил: – Деньги сейчас.Лиз сказала:– Сперва накормите.Старик снова вышел. Лиз открыла сумку и отсчитала двадцать долларов. Когда старик принес тарелки с едой, она отдала ему плату. Не считая, он сунул доллары в карман брюк и разлил из бутылки по чашкам светлую жидкость.– Виски, – сказал он, протягивая чашку Джеку.Джек выпил залпом и закашлялся. Виски обожгло горло.– Легче? – спросил старик. Было непонятно, имел он в виду мазь или спиртное.– Да. Меньше болит. – Джек набросился на еду. Раз ест, значит, полегчало, – сказал старик, обращаясь к Лиз.Лиз с не меньшим удовольствием, чем Джек, уплетала свою порцию рагу с кар юшкой и баклажанами. Ей казалось, что ничего вкуснее она никогда не ела.– Ты тоже выпей, – сказал ей старик. Но Лиз боялась опьянеть – мало ли что! – и поэтому отказалась.После ужина она постелила одеяло и подушку, которые принес старик, на деревянной лежанке. И хотя было неудобно и твердо, уснула она как убитая.Проснулась – было светло. Сразу встретилась глазами с Джеком и поняла, что ему худо. Она вскочила.– Запиши телефон, – сказал он.Она выбежала во двор. Старик – в тех же джинсах и майке – чинил изгородь.– У вас есть ручка или карандаш? – крикнула она.Он положил на землю заостренный кол, пошел в сарай и вынес карандаш и блокнот.У него все в сарае, подумала Лиз. Он не живет в доме. Она вырвала из блокнота лист и пошла к Джеку. Продиктовав номер, тот добавил:– Скажешь, чтобы быстрее ехали… Не волнуйся, я тебе верну все деньги…Она отмахнулась: где уж ему! Лишь бы выжил. Плакали материнские доллары!Старик сказал, если идти по шоссе, через час будешь в городе. Лиз взяла сумку. Джек молчал, и она была рада, что он не спрашивал, вернется ли она. Она не хотела возвращаться, хотя он обещал, что, когда за ним пришлют машину, Лиз отвезут, куда она скажет.– Я пойду, – полувопросительно сказала она.– Позвони Энтони. Не потеряй бумажку с телефоном. – Он лежал на постели и не смотрел на нее…Было еще очень рано. Едва поднявшееся солнце еще не успело разогреться и разогреть все, что попадало под его лучи, и шоссе тянулось бесконечной влажной от рассветной росы лентой. Дорога была пустынной. Редкие машины проносились с мягким мгновенным шелестом.Идти было легко. И также легко мысли Лиз перескакивали с Джека на старика и на его странный дом, в котором, вероятно, после смерти сына он не жил, а перебрался в сарай, чтобы не вспоминать трагедию. Потом мысль возвращалась к Джеку, которому срочно нужен врач… Лиз не думала о прошлом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48