– Ну, в двух словах, Эггарс, похоже, превратил свою сестру в идола. Она стала заниматься в театральной студии, и Эггарс последовал за ней: с этого, кажется, и началась его карьера танцовщика. Он называл ее своей маленькой Мадонной. Но в один прекрасный день, когда ей было уже двадцать, а ему двадцать два, он застал ее в постели с каким-то парнем. Он здорово избил ее. Чуть не убил. Потом сам принес ее в больницу. Когда она поправилась, то он убедил себя, что она делала это против своей воли. Но, хотя он был готов все забыть и простить ее, у нее не было столь же благородного порыва. Она сказала, что навсегда порывает с ним, и не желает иметь с ним ничего общего в дальнейшем. Она сменила две танцевальные труппы, когда он поступал туда же, чтобы быть рядом с ней, и, в конце концов, просто бесследно исчезла. Эггарс никогда не оставлял попыток связаться с ней каким угодно образом. Он забрасывал ее письмами через мать.
– Да, патологическая страсть к родной сестре! Вот откуда истоки его преступлений.
Эггарс загубил столько человеческих жизней, что Веллер, в общем-то, совершенно не испытывал сочувствия к этому типу даже узнав о его психологических травмах. Он перешел к цели своего звонка.
– Короче, сколько тебе надо времени, чтобы завершить все формальности?
Тристан задумался, теребя рукой волосы на голове. По изменению тона голоса Веллера стало ясно, что он ждет его обратно в Сиэтл, но Тристан не спешил с возвращением.
– Трудно пока сказать. Слишком много аналогичных убийств. Не думаю, что за ним числится лишь четыре убийства. Я разослал запросы по другим городам. Из Атлантик-Сити уже ответили.
– Поручи это еще кому-нибудь, – железным тоном приказал Веллер. – Ты мне нужен здесь.
– Я не могу вернуться сейчас, у меня здесь девушка… Аманда Чарльз. Я не могу оставить ее сейчас.
Веллер ругнулся про себя на Тристана.
– Две недели, Маклофлин, – помедлив, сказал Веллер. – Две недели, и чтобы ты был здесь, как штык! – в трубке раздались частые гудки.
Тристан медленно положил трубку на рычаг. Он опять коснулся щетины на щеке.
Две недели! Надо побриться и идти к Аманде. У него не так много времени.
Аманда отказалась от завтрака. Сказала, что больничная еда ей противна. К тому же она совсем не голодна.
Она впала в какое-то странное оцепенение. Частично ее состояние можно было объяснить действием двух белых таблеток, которые ей дала утром медсестра. Что-то успокоительное… Но ее апатия объяснялась чем-то еще. Она считала трещины на потолке, отказываясь думать о чем бы то ни было.
Аманда на секунду оторвалась от созерцания потолка, когда открылась дверь, и тут же нахмурилась. Маклофлин робко стоял на пороге с маленьким букетиком фиалок, которые выглядели так нелепо в его огромной руке.
– Как ты себя чувствуешь, детка? Он подошел к кровати.
– Прекрасно.
Ей не хотелось, чтобы он приходил. Когда он оказывался рядом, взамен апатии она начинала испытывать тревогу. Она не хочет ничего чувствовать, а его присутствие вызывало в памяти события того страшного дня. Аманда опять уставилась в потолок.
Легкая складка свела вместе брови Тристана. Он надеялся, что глубокий ночной сон восстановит ее душевное равновесие, и она станет прежней Амандой. Он положил букет на тумбочку.
– Это тебе, дорогая.
Она едва взглянула на цветы.
– Спасибо.
Тристан пытался унять разочарование. Он поставил цветы в стакан и налил в него воды.
– Когда тебя выпустят отсюда?
– После ленча, – ответила она безучастно, не глядя на него. Она подумала о том, как бы поделикатнее попросить его освободить ее квартиру. Когда она выйдет отсюда, ей хотелось бы просто поехать домой и остаться одной. Ей так не хотелось совершать над собой каких-либо усилий и обсуждать с кем бы то ни было события недавнего прошлого.
– Звонил мой капитан из Сиэтла, – немного помолчав сказал Тристан. Аманда не отвечала, и он начал еще больше беспокоиться. Ее молчание ранило его. Надеясь хоть немного встряхнуть ее, он продолжил:
– Он считает, что мне следует вернуться в Сиэтл.
«Ну возмутись, Мэнди. Пожалуйста. Попроси меня остаться», – он так надеялся, что она произнесет эти слова.
Аманда почувствовала боль в душе, но постаралась подавить ее.
– Я думаю, это хорошо, – согласилась она безучастно. – Я в любом случае хотела просить тебя освободить квартиру. Это облегчает дело.
Тристан почувствовал себя так, как если бы из него вырвали сердце.
– Это не облегчает ничего!
Он схватил ее за плечи и заглянул в глаза. Но она взирала на него спокойно, без всяких эмоций. Она вообще никак не реагировала на него, просто сидела и терпеливо ждала, когда он уйдет. Губы его побелели, и во рту пересохло. Он медленно выпрямился.
– Я люблю тебя, – сказал он и осознал, что говорит умоляющим тоном. Это была совсем необычная вещь для него, но насту§пил момент, когда нельзя было принимать в расчет свою гордость. – Я хочу жениться на тебе.
Аманда покачала головой.
– Нет.
Тристан обнял ее и стал жадно целовать в губы, так что голова ее откинулась на подушки. Но губы оставались холодными. Наконец, он отпрянул и, тяжело дыша, посмотрел на нее. Его щеки горели, в горле пересохло. Он чувствовал, что вот-вот расплачется – состояние, которое он испытывал последний раз, наверное, в восемь или девять лет.
– Ты в безопасности, Аманда Роуз, – он говорил убедительно, надеясь, что выраженная в его словах истина, наконец, дойдет до нее. – Дин Эггарс мертв, и он никогда никому не причинит вреда.
Она смотрела на него с безразличием, и поскольку он не делал никаких попыток уйти, она вздохнула.
– Уйди, Маклофлин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92