Одета она была в свободные шорты до колен, сандалии на босу ногу и какую-то цветастую хлопковую распашонку, похоже местного индейского производства, судя по рисунку на груди.
Урок уже шел к концу, и ученики начали сборы, укладывая заранее учебники и тетради в свои котомки и рюкзаки. Юную учительницу звали Дороти, она была дочерью официального руководителя этого центра и признанного лидера местной колонии Максимилиана Маккрейна. Колония состояла всего из шестнадцати взрослых тружеников разных национальностей и рас. Затерянный в зеленом аду джунглей маленький мир, живущий по своим законам и обычаям. Миниатюрная копия земного шара, настоящий интернационал бескорыстных и терпеливых энтузиастов своего дела, посвятивших свою жизнь другим людям.
Внезапно взгляд учительницы был привлечен появлением в поле зрения незнакомого седовласого мужчины явно европейской наружности, что было большой редкостью в здешних местах. Ему предшествовало стрекотание небольшого вертолета, описавшего круг над поселком и приземлившегося, как обычно, за его пределами, на открытой площадке метрах в ста от ворот. Выглядел пришелец каким-то помятым, растерянным и смущенным. Для такой жары одет он был весьма нелепо. Длинные брюки и рубашка с тоже длинными, хотя и закатанными до локтя рукавами, что весьма слабо спасало от перегрева. Единственным, что имело хоть какой-то смысл в этих условиях, была широкополая шляпа, хотя выглядел он в ней очень смешным. Ручейки пота стекали по его насупленному, недоумевающему лицу, и два мокрых пятна расплылись под мышками на рубашке. В руках он держал элегантный деловой портфель для бумаг, который, как и его владелец, совершенно не вписывался в местный антураж.
Она имела сомнительное удовольствие созерцать этот уникум еще несколько минут, пока он растерянно озирался по сторонам. Затем он все так же неуверенно направился к первой же открытой двери ближайшего барака.
Надо было бы помочь, но ее отец наверняка не одобрил бы такое вмешательство, подумала Дороти, продолжая наблюдать за незнакомцем, робко постучавшим в дверь, прежде чем войти. Ей удалось подавить в себе стремление бросить класс, чтобы, выяснить причину появления чужеземца, и переключить внимание на пестрое многоцветье расшалившихся детей.
Все выяснится в свое время. В их маленьком сообществе ничто не могло оставаться секретом, и меньше всего появление иностранца, явно прибывшего с какой-то целью.
Она быстро закончила занятия и решила направиться в душ, как вдруг услышала призывный голос отца:
— Дороти!
Черт! Надеюсь, он зовет ее не для того, чтобы спихнуть на нее этого типа. Любимое занятие отца — перекладывать на нее бремя общения с абсолютно незнакомыми людьми, по какой бы причине они ни появлялись. Повернувшись на голос, она увидела спешащего вместе с отцом незнакомца.
— А тут кое-кто к тебе.
Она была выше прибывшего по крайней мере дюймов на пять, ибо вымахала почти под шесть футов. В их общине только четверо были выше ее, включая собственного отца.
— Кристофер Мэлоун. Рад встретиться с вами. — Он говорил по-английски.
— Ud habla Espanol? — Заметив недоумение на его лице, она тут же перевела:
— Я спросила, говорите ли вы по-испански?
— Не надо с этого начинать, дорогая, — укоризненно проронил отец и быстро снял очки, дабы наскоро протереть их куском своей полинялой рубашки.
— Да, но местные жители ожидают, что с ними будут говорить на понятном им языке.
— Он из Англии. И прибыл сюда, рассчитывая говорить по-английски. — В их дискуссии звучали ленивые нотки нежной фамильярности, как будто они уже тысячи раз озвучивали этот диалог, но были счастливы еще раз прорепетировать его, просто в силу привычки, не более. — Приношу извинения за свое дитя, — произнес отец на безупречном оксфордском английском, не испорченном длительным пребыванием в испаноязычной среде. — Она может себя хорошо вести, когда захочет.
— Что вам угодно?
— Мне пришлось затратить массу времени, чтобы найти вас.
Мэлоун выразительно посмотрел на отца, и тот капитулировал:
— Пожалуй, лучше обсудить это в более удобном месте. Надо организовать для гостя что-нибудь перекусить. Он, должно быть, устал и проголодался, добираясь сюда.
Дороти чувствовала на себе изучающий взгляд Мэлоуна, когда они втроем прошли обратно вдоль класса, привлекая любопытные взгляды учеников, завершавших сбор скудных книг и сумок. Вокруг царил шум, создаваемый их болтовней на местном диалекте испанского с большой примесью индейских слов.
— На всякий случай, если вы еще не догадались, то это наша местная школа, — вдруг заявил отец, к ее немалому удивлению.
Роль гида никогда не входила в набор его занятий для того, чтобы скоротать время. Он всегда оставлял это для матери, чья смерть пята лет назад до сих пор вызывала чувство невосполнимой потери и удушья. Мать была историком и археологом, специалистом по древним цивилизациям индейцев Мезоамерики — ольмеков, майя и ацтеков. Они познакомились с отцом на ступенях древней, полуразрушенной серо-мрачной пирамиды в религиозно-культовом центре Тикаль и сразу влюбились друг в друга, горячо и страстно, настоящей жгучей и сумасшедшей латиноамериканской любовью. У отца были сложные англо-шотландские родовые корни, а у матери испано-французские с небольшой примесью местной индейской крови. Отец нередко с гордостью демонстрировал потертый брачный контракт на испанском языке, который ему быстро и сравнительно недорого оформил в каком-то захолустном городке местный судья в присутствии двух нанятых прямо на улице свидетелей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47