Он моментально обернулся, как будто только этого и ждал.
— Не смей, — свирепо сказала она, — тянуть меня, как будто я рыба на леске.
— Ах, вот оно что, — вкрадчиво проговорил Джонатан. — Так у нас и острые зубки, и коготки имеются, не так ли?
— А еще я кусаюсь и царапаюсь. — Глория сошла вниз на несколько ступенек и посмотрела ему в глаза. — И убери это страдальческое выражение со своего лица. Я не собираюсь оставаться в твоем обществе ни секунды больше, чем это необходимо.
— Страдальческое выражение?! — Услышав громкий голос Джонатана, люди вокруг стали оборачиваться, смотреть на них. Джонатан не обращал ни на кого внимания, поедая глазами стоящую перед ним высокую женщину с гордо поднятой.головой. Куда подевалась сдержанная Глория из Лондона? — А я-то думал, ты должна мне кое-что объяснить. Может показаться, что ты бывшая, но далеко не забытая знаменитость Ливерпуля, которая изображает из себя…
— Я никогда из себя ничего не изображала, ни перед тобой, ни перед кем другим. И я не обязана тебе ничего объяснять, ни о своей прошлой жизни, ни о настоящей, ни о будущей. Если в моем обществе вы чувствуете себя неловко, мистер Крейг, позвольте вас уверить, что я смогу найти другой способ вернуться домой.
Глория говорила тихо, но внутри у нее бушевала такая буря, что она едва удержалась, чтобы не дать ему пощечину. Она заметила, что несколько человек все еще смотрят на них, но была слишком рассержена, чтобы отступать. Джонатан побелел.
— Все это время ты была сама Мисс Застенчивость: мало говорила, сладко улыбалась идеальная картинка скромной, склонной к уединению леди…
— А я и есть леди, и скромна, когда считаю нужным и с кем считаю нужным.
— И, кажется, на более чем дружеской ноге с кем считаешь выгодным.
— Верно подмечено.
Она ударила Джонатана кулаком в бок, обошла его и направилась к выходу. Он догнал ее у эскалатора и снова обнял, хотя она уперлась руками ему в грудь. Джонатан увидел, что в глазах Глории блестят слезы, хотя она смотрела на него со злостью.
— Подожди, Глория… Я вмешиваюсь не в свои дела. Прости мою последнюю фразу. Она была совершенно неуместной и…
— …И чертовски прямолинейной, — сказала она, натянуто улыбаясь.
— Пойдем со мной назад в холл. Нам нужно поговорить об этом.
Она покачала головой.
— Нет, не нужно. И я не буду ни о чем говорить, я же сказала тебе, что я не обязана тебе ничего объяснять, и ты ничего от меня не услышишь. Так что отпусти меня. Я возвращаюсь в Лондон.
Джонатан вздохнул.
— Пусть будет по-твоему. Но я тебя сюда привез, и я увезу назад. — Он посмотрел через плечо. — А сейчас, пожалуйста, подумай о Брендоне и Элизабет. Я считаю, тебе все-таки нужно остаться на ужин.
Джонатан и не подозревал, что затронул нужную струну. Что дал ей побег от действительности? Она стала затворницей, отгородилась от всего мира. Так дальше продолжаться не может. Она не сделала ничего дурного. Кто-то обвинил ее в том, чего она не совершала, и ей нужно было бороться. Убежав, она причинила боль себе и Элизабет не должна огорчать ее снова.
— Хорошо, — сказала Глория, — я останусь на ужин, а потом…
— А потом я отвезу тебя домой, — сказал Джонатан тоном, не допускающим возражений.
Повернувшись к нему спиной, плотно сжав губы, Глория вошла в банкетный зал. Когда она увидела, что при ее появлении с лица Элизабет мгновенно слетело выражение напряженного ожидания, она обрадовалась, что решила остаться. А так как ее место за столом было рядом с мачехой, то она сможет во время ужина разговаривать только с ней и игнорировать Джонатана.
Когда подали первое блюдо, Глория попросила Джонатана передать ей черный перец. Когда принесли салат, он попросил у нее тертого сыра. К жаркому они предложили друг другу булочки. Когда перед ними оказался шоколадный мусс, они покорно передали друг другу сливки. Когда настало время ликеров, они сосредоточили свое внимание на тостах, произносимых в честь Брендона, хотя оба не слышали ни слова из того, что говорилось за столом. Наконец, Брендон встал, чтобы поблагодарить присутствующих, и все закончилось.
Глория вскочила на ноги. Партнер Джонатана взял ее за руку.
— Надеюсь, ты позволишь пригласить тебя на танец, дорогая. У нас не было возможности поговорить.
Она колебалась, но умоляющее выражение его глаз заставило ее улыбнуться и кивнуть.
— Спасибо, я с удовольствием потанцую с вами.
Он выглядел довольным.
— Хорошо.
Они направились к танцевальной площадке, то и дело останавливаясь, чтобы поговорить с разными людьми. Когда оркестр заиграл, Брендон взял Глорию за руку и повел ее в центр площадки.
Джонатан, не обращая внимания на окружающих его людей, смотрел на танцующую пару.
— У тебя хмурый вид, — подойдя к нему, сказала Элизабет.
Он взглянул на нее:
— Извини. Расскажи мне, как у тебя дела, Элизабет.
— Эта фальшивая улыбка и столь же фальшивый интерес не обманут меня, Джонатан Крейг. Ты хочешь спросить меня о Глории. — Она посмотрела на него снизу вверх. — Ей пришлось очень туго, но я еще не слышала от нее жалоб.
— Неужели?
— Не кривляйся, Джонатан. Я не буду тебе ничего говорить о Глории. Если она захочет, чтобы ты все узнал, она сама тебе расскажет. Но я все-таки скажу тебе вот что: то, что произошло с ней здесь, в Ливерпуле, причинило ей сильную боль. Но она ни в чем не виновата.
Джонатан видел страдание в глазах Элизабет, ее сжатые в волнении руки, но он был слишком занят своими мыслями, чтобы обратить на это должное внимание.
— Прости, я не хотел тебя обидеть.
— И не смей обижать ее. С нее хватит мужчин-предателей.
Джонатан застыл, у него внутри все перевернулось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35