— Мейсон! Но ты же не можешь подозревать…
— Боюсь, что могу, — отрезал он. — Все! Встретимся у меня в кабинете и поговорим.
Мейсон повесил трубку и неподвижно застыл, борясь с искушением дать волю нарастающей ярости. Потом не выдержал и, схватив стопку бумаги, запустил ее в стену. Белые листы разлетелись по комнате, словно гигантские конфетти.
Через несколько минут в дверь тихонько постучали, и прежде чем Мейсон успел откликнуться, в кабинет заглянул Тревис. Они хоть и помирились, но еще не успели зализать раны.
— Я наведаюсь в отель и поеду домой, — сообщил Тревис. — У тебя нет никаких пожеланий? Э, да что тут случилось?
Он только сейчас заметил разбросанную бумагу.
— Иди сюда. Только закрой дверь поплотнее, — приказал Мейсон.
— Звучит зловеще, — полушутя-полусерьезно произнес Тревис.
— Я хочу поговорить с тобой об Уолте. Тревис зашел в кабинет и встал у стола.
— Ты ему сегодня не говорил, что Оскар До-нальдсон раздумывает, стоит ли подписывать договор? — спросил Мейсон.
Тревис смущенно переминался с ноги на ногу.
— А почему ты спрашиваешь?
— Я думаю, он работает на «Саусвест».
Лицо Тревиса во второй раз за день покрылось смертельной бледностью.
— Почему? Что стряслось?
— Сегодня, часа через два после того, как Оскар попросил у Ребекки еще неделю на размышление, он продал свой участок моему папаше.
— Да, но я не понимаю, какая тут связь…
— Самая что ни на есть прямая. Откуда отец узнал, что Оскар заколебался? Только от кого-то из наших.
Тревис с трудом перевел дыхание.
— Может, ты и прав, но… почему именно Уолт? Он… он на такое не способен. Не тот человек!
Мейсон вскочил и заметался между письменным столом и диваном.
— Я долго думал… Это единственное объяснение. Меня в нем с самого начала что-то настораживало. Зря я не прислушался к тому, что мне подсказывал внутренний голос.
— Да какой к черту внутренний голос! — возмутился Тревис. — Тебе просто не нравится, что Уолт внешне похож на твоего брата. Вот в чем дело! Где у тебя доказательства его вины? Их нет! Ни единого!
Мейсон остановился и посмотрел в окно на участок земли, который сегодня уплыл у него из-под носа.
— А если не Уолт, то кто?
Тревис прижал руку ко лбу, словно пытаясь что-то удержать в памяти.
— Откуда мне знать? Главное, что дело сделано, урон нанесен. Что толку заниматься охотой на ведьм?
Воцарилось напряженное молчание.
— Может, оно и к лучшему, — вздохнул Тревис. — Ты зациклился на этом проекте, а теперь сможешь наконец заняться чем-нибудь другим. Надеюсь, с проектом покончено?
— О нет, — тихий голос Мейсона звучал так зловеще, что у Тревиса побежали по коже мурашки. — Не надейся.
— Но… что ты намерен предпринять?
— Прежде всего я выясню, откуда исходит утечка информации.
— Как? Ты что, нас всех допрашивать будешь? — заволновался Тревис.
— Зачем? Я просто нанесу визит своему папаше. Мне давно следовало это сделать. А перед отъездом я кое с чем разберусь в своем офисе.
— Я могу тебе…
— Нет-нет, спасибо, я справлюсь с этим сам.
— Как хочешь. — Тревис пожал плечами и повернулся к двери. — Но вообще-то, Мейсон, в жизни далеко не все надо выяснять. Есть вещи, которые лучше не трогать.
— Может быть, но это не тот случай.
Тревис понимающе кивнул и вышел из кабинета.
А Мейсон впервые задумался над тем, какой ценой дастся ему этот грандиозный проект. Но в отличие от Тревиса он беспокоился не о деньгах.
Глава 36
Мейсон вышел из такси, расплатился с шофером и пошел по дорожке к отцовскому дому. За четырнадцать долгих лет, миновавших с тех пор, как он отсюда уехал, здесь мало что изменилось. Только во дворе подросла пальма, да вместо травы по земле был рассыпан подкрашенный зеленый гравий. В остальном же все осталось по-прежнему.
Мейсон задумчиво смотрел на большой белый дом с красной черепичной крышей. Окна выходили на разные стороны, и в зависимости от настроения обитатели дома могли смотреть то на запад, где синел океан, то на восток, где светились городские огни.
В детстве Мейсон воспринимал окружавшую его красоту как нечто само собой разумеющееся, обыденное. И только потом осознал, насколько особенным было его положение. Для Мейсона-подростка стало настоящим открытием, что далеко не все люди просыпаются по утрам в своих шикарных домах под шум прибоя и крики чаек и что у большинства людей нет ни горничных, ни садовников.
Странно, почему у него совсем не сохранилось светлых воспоминаний о детстве? Ведь были же наверняка и счастливые мгновения, хоть он их и не помнит! И с Бобби они, наверное, когда-то дружили. В конце концов, они же родные братья!
И отец, вероятно, не сразу проникся к нему лютой ненавистью. Хотя недолюбливал его всегда…
Почему же тогда он не может припомнить ни одного радостного дня? Разве они не праздновали дни рождения, не собирались за столом в Сочельник, не развлекались всей семьей по воскресеньям? Интересно, а брат с отцом вспоминают хорошие времена? И фигурирует ли в этих воспоминаниях он или его мысленно отсекают, как вырезают из общего снимка фотографию неугодного человека?
А что запомнит о своем детстве Кевин? Трудно ли ему будет воскрешать в памяти счастливые мгновения? Вспомнит ли он хоть когда-нибудь их недавний пикник на пляже?
А вдруг мальчик, повзрослев, предъявит им претензии: дескать, его не так воспитывали? И тогда прошлое рикошетом ударит и по ним, ведь они тоже упрекали своих родителей…
Мейсон поднялся по ступенькам и нажал на кнопку звонка.
Едва стихли последние звуки знакомой мелодии, как дверь распахнулась, и на пороге выросла Айрис в нарядном ярко-синем платье и с жемчужной ниткой на шее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98