А Сьюзи опять отказывалась принимать их во внимание.
– Не может человек быть так занят, чтобы у него не нашлось времени позвонить старому другу, – сказал Коул. Он не желал сейчас пользоваться природным добродушием Бадди.
И тут снова раздался громкий детский крик.
– Мне кто-нибудь поможет найти ботинки?!
– Иди ты, – сказала Сьюзи Бадди.
Он многозначительно посмотрел на нее:
– А ты в мое отсутствие веди себя прилично.
Она рассмеялась:
– Коул у нас уже взрослый. Он в состоянии за себя постоять.
Полгода назад Коул бы с ней согласился. Сейчас он был в этом совсем не уверен.
Глава 6
Бадди Чэпмен сидел на лавочке на заднем дворе. Он никак не мог прийти в себя. Надо же – открыл дверь и увидел на крыльце Коула. Он столько лет мечтал именно об этом, но со временем даже надеяться перестал. И вдруг – вот он, Коул, может, и не такой молодой и прекрасный, как прежде, но все же – Коул.
Проведя с ним пару часов, Бадди понял, что Коул приехал не ради прошлой дружбы, было ясно, что он чего-то ищет. Бадди вел себя деликатно, задавал вопросы, когда понимал, что Коул впадает в свою обычную задумчивость, слушал внимательно, если Коул начинал что-то рассказывать, однако так и не выяснил, что заставило его так неожиданно появиться здесь. Коул был грустен и потерян, и Бадди чувствовал, что злится на того или на тех, кто лишил Коула радости жизни.
Бадди был старше братьев Вебстер всего лет на десять с небольшим, но когда-то он был им больше отцом, нежели Фрэнк. Если ребятам нужно было поговорить о чем-то важном, они шли к Бадди. Они знали, что могут доверять ему, что все ненужное он тут же забудет, а будет помнить только главное.
Бадди не отдавал себе отчета в том, насколько привязался к Коулу и Рэнди, пока обстоятельства не развели их в разные стороны. Он ждал много лет. Сьюзи год от года все больше негодовала на то, что человека, которого она любила, просто забыли. Но в конце концов сначала Рэнди, а теперь и Коул решили восстановить отношения.
Во двор вышел Коул. Он протянул Бадди банку с пивом и сел с ним рядом.
– Мне всегда казалось, что Нью-Мексико – это просто пустыня, – сказал он. – Я и представить себе не мог, что ты живешь у подножия горы, у самого леса.
– Ты что, хочешь сказать, что за столько лет ни разу не играл в Нью-Мексико?
Коул улыбнулся и покачал головой:
– Невероятно, правда?
–Время от времени на меня накатывает, и я начинаю мечтать о том, как снова начну гастролировать, – признался Бадди.
– И что же? Он усмехнулся:
– Тогда Сьюзи сажает меня в машину, мы едем куда глаза глядят, проводим ночь в каком-нибудь вонючем мотеле. Пара деньков такой жизни – и я снова рвусь домой.
Коул некоторое время помолчал, а потом спросил:
– А если бы условия были получше? Бадди отхлебнул пива.
– Это ты чтобы разговор поддержать или у тебя что-то на уме?
Коул отвернулся и стал смотреть на лес. Он боялся услышать ответ Бадди, боялся увидеть выражение его лица.
– Скажем, у меня что-то есть на уме. Бадди почувствовал себя польщенным. Он всю жизнь посвятил музыке, гонялся за мечтой, которая посещает каждого южного паренька, взявшего в руки инструмент. И сейчас ему было приятно – гораздо приятнее отказать, чем сидеть и дуться на то, что тебя не приглашали.
– Я тебе не нужен, – сказал Бадди. – Марк Стюарт играет на мандолине так, как мне и не снилось. – Но он не удержался и добавил: – А за то, что подумал обо мне, спасибо.
Коул обернулся и встретился с Бадди взглядом.
– Иногда главное не в том, кто лучше играет.
Бадди не мог больше смотреть на Коула, на его измученное лицо. Он боялся, что примет все слишком близко к сердцу и тогда нарушит обещание, данное Сьюзи.
– Я ведь не просто так перестал разъезжать. Сьюзи все эти годы моталась за мной, потому что понимала: пока я не буду готов осесть, ничего хорошего не получится. Наконец настал день, когда я сам сказал ей, что больше не вернусь в музыку, во всяком случае, в профессиональную. Она поверила и решила, что пора пускать корни, заводить полноценную семью. Она нашла здесь свое счастье.
– Пока она с нами ездила, я даже не подозревал, что она рисует, – признался Коул.
Он действительно был удивлен тем, что на весьма неплохих картинах, висевших в доме, стояла подпись Сыози.
– Она об этом не распространялась, чтобы я не подумал, будто она принесла себя в жертву. Она говорила, что знает, за кого выходит замуж, и переделывать меня не собиралась. – Бадди поставил пиво на столик. – Теперь, когда она может наконец заниматься тем, чем хочет, живопись для нее значит ровно столько, сколько для меня когда-то значила музыка. Но дело не только в этом. Ей нравится заниматься галереей, нравится общаться с другими художниками.
– А ты что делаешь?
– Всего понемногу. У нас есть группа, мы играем по местным клубам, и еще одна – любительская. Я даю в городе уроки.
– Есть еще и дети, – заметил Коул.
Бадди улыбнулся:
– Никогда не думал, что я стану домашним папочкой, но эта роль оказалась по мне.
– Если ты когда-нибудь передумаешь...
– Не передумаю, но за предложение спасибо.
Они немного помолчали. Им было легко и приятно друг с другом.
– Помнишь то лето, когда мы играли в Мемфисе? – спросил вдруг Коул.
Бадди улыбнулся:
– Тебе было семнадцать лет, и ты был влюблен в девушку по имени Пэнси. Кажется, она наплела тебе, что она незаконнорожденная дочь Элвиса.
– Пару месяцев назад я спросил об этом же у Фрэнка, – сказал Коул. – Знаешь, что вспомнил он?
Бадди вполне мог догадаться, но зачем портить рассказ?
– Что? – спросил он.
– Что у меня тогда были трудности с аккордами, а доходы упали по сравнению с предыдущими выступлениями в тех же залах на пятнадцать процентов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84