Если бы не они, то, может…
— Неужели тебе не все равно? — спросила жена, вызывающе вскидывая голову. — Не ты ли всю жизнь твердишь, что плевать хотел на мои вечеринки и на всех, кого я собираю под крышей этого дома?
Разумеется, не всю жизнь. Паула явно сгущала краски. Всего лишь последние года три-четыре… Или, может, так и впрямь было с самого начала? С первого месяца или даже дня? Филип попытался вспомнить, ощущал ли себя счастливцем хотя бы на заре семейной жизни, но не смог.
— Представь себе, сегодня мне не все равно, — стараясь сохранять спокойствие, процедил он сквозь зубы. — Я хочу знать, что за публика соберется, чтобы настроиться на соответствующий лад.
Паула презрительно усмехнулась.
— С каких это пор ты стал задумываться о том, какое и на кого производишь впечатление?
Все шло наперекосяк. Чем дальше, тем хуже. Скандалы вспыхивали теперь совсем без повода, буквально на пустом месте. Филип в самом деле никогда не придавал особого значения тому, что о нем подумают и скажут, но подчеркнуто равнодушным к столь обожаемым Паулой вечеринкам стал в знак протеста. Перед чужими людьми жена превращалась в другого человека: расцветала притворными улыбками и даже с ним, с Филипом, начинала обращаться совершенно иначе.
— С каких пор? — переспросил Филип. Дурацкий разговор не стоил выеденного яйца, но усиливающееся раздражение заставляло его продолжать. — Допустим, с сегодняшнего вечера. А тебе что, так трудно ответить? Ты живешь в этом доме не одна, по крайней мере пока…
Увидев, как расширились глаза Паулы, Филип осекся. Он еще ни разу не грозил ей расставанием, да ни о чем подобном всерьез и не задумывался. Все надеялся на перемены к лучшему, пытался что-нибудь исправить. Только сама Паула нет-нет да и заявляла, что, мол, нам давно пора разбежаться в разные стороны, но чувствовалось, что и она к решительному шагу еще не готова.
Паула чуть настороженно усмехнулась.
— Пока? Ты что, собрался удрать?
Филип чуть было не ответил: не удрать, а уйти, но вовремя напомнил себе, что еще не время.
— Послушай, ты ответишь на мой вопрос или нет? — спросил он грозно и требовательно.
Паула боялась этого тона. Во всяком случае, с нее мгновенно слетала вся воинственность.
— Если для тебя это настолько важно, конечно, отвечу. — Она на миг о чем-то задумалась, должно быть о нечаянно оброненных мужем словах, подошла к дивану и тяжело на него опустилась.
В это мгновение Филипу показалось, что к нему вернулась частичка чувства, ошибочно связавшего когда-то их судьбы. Может, потому, что складки между бровей Паулы разгладились и недовольное выражение лица сменилось подкупающе печальным. Секунда — и все прошло. Он снова увидел перед собой мегеру, с которой ему не терпелось расстаться.
— Приедут Хиллиарды, Роджер с Кристин… — стала перечислять Паула.
Теперь она опять была сама собой, задиристой злюкой. Или, может, просто несчастной женщиной, сошедшейся не с тем мужчиной, не тогда, когда следовало. Они оба были несчастны. В эту минуту Филип особенно остро это почувствовал и сильнее занервничал.
— Уоррены, Андре Дюкруа и Джул Пэттон, — продолжала она слегка дребезжащим от злости голосом.
— Опять ты позвала этого французика! — воскликнул Филип. — Терпеть его не могу, сотню раз тебе говорил!
Паула поднялась с дивана и решительно шагнула вперед, глядя мужу в глаза дерзко, бесстрашно и с легкой издевкой.
— Андре потрясающе танцует и знает море анекдотов, — произнесла она. — И потом, он настоящий красавец, без него вечеринки бесцветные и скучные.
Филип не выдержал.
— К тому же этот красавец не прочь пококетничать с чужими женами, — язвительно заметил он, вспоминая, как в прошлом апреле застал с ним жену в уединенном уголке сада.
Паула опять подбоченилась и приблизилась к Филипу еще на шаг.
— Да, не прочь! — подтвердила она. — А что в этом такого? Особенно если речь идет о женах, на которых мужья давно перестали обращать внимание!
Филип всмотрелся в ее светло-серые глаза. Когда-то они казались ему головокружительно чистыми и загадочными. Теперь все загадки были разгаданы, а чистота улетучилась, вытесненная вечным гневом и раздражением.
— А Джул? Кто она такая? Очередная любовница Дюкруа? — спросил Филип, не ответив на вопрос.
— Да, — ответила Паула с таким видом, словно считала, будто менять любовниц как перчатки — это в порядке вещей. — Женщины Андре обожают, и понятно почему.
Филип пропустил ее слова мимо ушей.
— Это все? Или будет кто-то еще? Паула внезапно всплеснула руки.
— Ой! У меня в духовке цыплята!
Она оттолкнула мужа в сторону и помчалась через просторную прихожую в кухню. Филип в приступе глупого желания вызнать-таки, сколько конкретно к ним явится человек и кто они, последовал за женой.
Паула открыла духовку и выдвинула противень с румяными цыплятами, посыпанными зеленью и золотистыми луковыми кольцами.
— Слава богу, не подгорели…
По кухне распространился чудесный запах, от которого на душе Филипа стало вдруг радостнее. Он опустился на стул и вполне миролюбиво поинтересовался:
— Так кто же еще приедет?
Паула взглянула на настенные часы и ахнула.
— Времени почти не остается! Скорее расставляй стулья!
— Успею, — невозмутимо ответил муж. — Сначала ответь.
— Еще будут Кэмпбеллы и, может, Луиза Баттеруорт, — протараторила Паула, устремляясь к лестнице. — А с ней, наверное, подруга. Джордан… забыла. А-а, Джордан Майлз.
— Майлз? — Сочетание имени и фамилии показалось Филипу настолько знакомыми, что он озадаченно остановился на пороге кухни. Остановилась и Паула — посреди ведущей наверх лестницы.
1 2 3 4 5 6 7