Эдуард поник на кожаном сиденье. Жан-Поль влез следом за ним и погладил его по бедру. – Но мама ни слова, э? Она может подумать, что ты еще мал. Женщины в таких вещах не разбираются.– Женщины? Кто упомянул про женщин? – Чог забрался на место водителя и пытался нащупать рулевое колесо. – Я спою вам песенку про женщин. Эта песня – замечательная песня, и в ней про это есть все. Я ее сейчас же вам спою.И спел.Точно стервятник, почуявший падаль, Полина Симонеску приехала в Лондон в 1939 году, едва началась война. Никто точно не знал ее прошлого, но слухов ходило предостаточно: она румынка; она выросла в Париже; она была любовницей короля Кароля; в ней течет цыганская кровь – или еврейская – или арабская; прежде она содержала самый роскошный бордель в Париже, но, подобно барону де Шавиньи, предвидела, что туда явятся немцы, и уехала как раз вовремя. У нее имелись деньги, но ее мэйферское заведение финансирует: а) знаменитый, всеми уважаемый банкир, б) американская жена английского пэра, с которой она занимается лесбиянством, в) немецкий стальной король, стремящийся подорвать нравственный дух союзных офицеров. Она умеет молчать; она шпионка; она наркоманка; она не прикасается к спиртному. Ее мир лежал в сумеречной зоне, где наслаждения, обеспечиваемые деньгами и связями, варьировались от эксцессов до извращений; она никому не нравилась, но многие находили ее полезной. Для Чога она была просто содержательницей борделя вблизи Беркли-сквер. Только вот где? Они трижды объехали вокруг площади, прищуриваясь в темноту ответвляющихся улиц, а потом в «Даймлере» кончился бензин.– Даже к лучшему, – объявил Чог, когда они выбрались на тротуар. – Пешком проще. Мой нос нас туда выведет.Он свернул направо в темную улицу дорогих особняков, нащупал пеньки решеток XVIII века, переплавленных на корпуса бомб, и начал считать. Через три дома он остановился именно в тот момент, когда завыла сирена воздушной тревоги и в небе заметались лучи прожекторов.– Merde Зд.: Дерьмово (фр.).

…– Господи, да все в порядке! Мы уже пришли. Я же сказал, что мой нос не подведет… – Он задрал нос повыше, громко засопел и затявкал, как собака. Жан-Поль и Сэнди задыхались от хохота.– Я чую. Я чую. Чу… О, добрый вечер!На широкие ступеньки величественного крыльца упал тусклый свет. В открывшихся дверях стоял широкоплечий негр в белом костюме и с золотым браслетом на запястье.Чог уставился на него. Тот уставился на Чога.– Лорд Вивьен Ноллис. – Он указал на Сэнди. – Граф Ньюхейвен. Два моих старейших друга. Фра… французы.Негр не шевельнулся.– Черт побери. Я был тут в прошлый вторник! – Он начал искать бумажник.Жан-Поль величественно выступил вперед.– Барон де Шавиньи желал бы видеть мадам Симонеску.Сложенная двадцатифунтовая купюра перешла из руки в руку, даже не зашелестев. Негр отступил в сторону, все четверо вошли, и дверь закрылась.– Жан-Поль…– Эдуард, заткнись!По узкому коридору их проводили в великолепный, ярко освещенный холл. Пол был мраморным, огромная хрустальная люстра отбрасывала цветные блики на широкие полукружья лестницы, на два чудесных полотна Фрагонара и одно – Тициана. Нарисованная плоть зарябила в глазах Эдуарда. У подножия лестницы миниатюрная женщина протягивала руку жестом эрцгерцогини.Полина Симонеску была не выше пяти футов, а может быть, и ниже, но для нее рост значения не имел. Черные как смоль волосы были гладко зачесаны, открывая красивое, чуть волчье лицо, с мощным носом и поблескивающими черными глазами. Она была в вечернем малиновом платье с вырезом, открывавшим по-мужски угловатые плечи. Два рубина величиной с голубиное яйцо висели на мочках ее ушей как два сгустка крови. Протянутую им руку обременяло кольцо с таким же камнем. Эдуард, наклоняясь над этой рукой, сразу узнал произведение мастерских де Шавиньи.Она поздоровалась с каждым по очереди, немного помедлив, чтобы рассмотреть Жан-Поля.– Monsieur le baron! Господин барон! (фр.)

– Краткая пауза. – Но, конечно же! Я знакома с вашим отцом. Надеюсь, он здоров?Голос у нее был низкий, говорила она с заметным акцентом. Жан-Поль против обыкновения растерялся и пробормотал какой-то ответ, но она даже не притворилась, что слушает, а наклонила голову набок – по-птичьи, подумал Эдуард. Донесся приглушенный стенами грохот дальнего взрыва.– Бомбы! – Она пожала широкими плечами. – Сейчас мы услышим грузовики. Они ассоциируются у меня с повозками, в которых возили приговоренных на гильотину, – но, разумеется, это просто фантазия. Идемте. Что будете пить? А курить? У нас есть превосходный коньяк. И последний ящик превосходного крюга тридцать седьмого года. Или вы предпочитаете солодовое виски?Она вела их в направлении великолепной гостиной. Из полуоткрытых дверей до Эдуарда доносились звуки разговоров, смех, звон бокалов, шорох платьев. Он мельком увидел молодых мужчин в форме, более пожилых в вечерних костюмах, красивых женщин – только молодых. Он услышал пощелкивание рулетки. Пушистый ковер бежал рябью, высокие резные двери красного дерева изогнулись на петлях. Он прислонился к стене. Сэнди и Чог о чем-то шептались. Полина Симонеску обернулась.– Но вы абсолютно правы. Этот вечер особый. Здесь Карлотта. – Она сделала паузу. – А также Сильви – возможно, вы ее помните, лорд Вивьен? И Лейла, наша маленькая египтяночка. Мэри – она приехала ко мне из Ирландии, истинная кельтская кровь, чудесные рыжие волосы. Кристина, Памела, Патрисия, Джоан – вам нравятся американки? Как видите, я предвосхищаю время, когда доблестные американские мальчики явятся на помощь союзникам. Джульетта. Аделина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91