— Мне кажется, вы бы там и не прижились. Вы не калифорнийский тип. Вы явно родились в Джерси и впитали все местные привычки с молоком матери. Я права?
— А если я скажу «нет»?
— Я не поверю.
— И правильно сделаете, — улыбнулся он. — Я родился на юге Джерси, рядом с Грейт-Эдвенчер. Большинство моих братьев и сестер до сих пор живут там.
— Большинство? Сколько же их у вас?
— Три брата, две сестры. А у вас?
— Две сестры. И одна ванная комната на всех в детстве.
— У нас в детстве было две ванные комнаты на всех. Но все равно тесновато.
— Могу себе представить.
— Так где же прошло ваше детство? — спросил он. — Я полагаю, в Гринвиче или скорее в Верхнем Ист-Сайде.
— Помните школу, где учится моя дочь? Так вот, я сама училась в этой же самой школе.
— Что же привело вас обратно в Монтгомери?
— Знаете, сколько людей задавали мне этот вопрос? «Как ты можешь жить в этой дыре после того, как повидала мир? Это же Богом забытое место!» Я слышала это тысячу раз и порой сама соглашалась. Но похоже, Монтгомери — единственное место на земле, где я чувствую себя дома. Если мои дети смогут чувствовать себя здесь хотя бы вполовину такими же счастливыми, как я, — значит, я сделала правильный выбор.
— Значит, вы можете сказать, что вы счастливы?
Конор удивился сам себе. Он никогда не задавал подобных вопросов ни другим, ни себе. Он даже не был уверен, что можно дать рациональное определение счастья.
— Я вполне довольна жизнью. — Мэгги с минуту помолчала, прежде чем сказать это.
— Но счастливы ли вы?
— По крайней мере не несчастна.
— Это разные вещи.
— Может быть. Но я слишком занята, чтобы думать об этом. — В собственных словах Мэгги заметила горечь, которой не было раньше.
— Извините. — Конор смутился. — Иногда я забываю, что жизнь не кабинет следователя. Вопрос и впрямь слишком личный.
Мэгги рассеянно кивнула.
— Если уж на то пошло, — решилась она, — могу я, в свою очередь, задать вам личный вопрос?
— В качестве наказания за мое любопытство?
— Что-то вроде того.
— Задавайте, — обреченно вздохнул он.
Мэгги набрала в легкие побольше воздуха и скрестила руки на груди. Должно быть, это и впрямь будет вопрос из вопросов.
— Вас что-то гнетет, — произнесла она. — Я увидела это по вашим глазам, когда вы стали говорить о своем партнере и вдруг осеклись. Мне кажется, есть что-то, что отравляет вам жизнь.
— Любой вопрос, кроме этого. — Конор постарался не встретиться с ней взглядом. — Когда-нибудь я, может, и отвечу. Но ради Бога, не сейчас…
— Извините, — пробормотала она.
В машине воцарилась долгая, напряженная тишина. Мэгги лихорадочно думала, что же это могло быть.
«Женщина! — вдруг обожгла ее мысль. — Какая-то женщина разбила его сердце…»
Мэгги охватило неприятное чувство. Весь мир показался ей мрачным и серым.
«Лучше узнай об этом сразу, Мэгги! Ты строишь такие планы относительно этого парня, а он, кажется, еще не готов».
Тем не менее отказываться от своих планов Мэгги не собиралась.
Чем ближе к югу, тем равниннее становилась земля, а воздух прохладнее и все сильнее пах морем. Дождь наконец прекратился, и слабые лучи солнца пытались пробиться сквозь пелену облаков.
Мимо них на огромной скорости промчался красный лимузин с открытым верхом, в котором обнималась совсем молодая парочка.
— Похоже, — улыбнулась Мэгги, — я уже не способна смотреть на мир иначе, чем глазами матери. Единственная мысль, что пришла мне в голову при виде их: «На такой скорости и с открытым верхом — не дай Бог, простудятся!»
— А я, по-видимому, смотрю на все глазами полицейского, ибо моей мыслью было: «На такой скорости и обниматься! Ой, чую, влетят в аварию — костей не соберешь…»
— Ради Бога, не здесь! — поморщилась она, любуясь окрестностями. — В таком красивом месте просто не может случиться ничего плохого.
— Вы правы, — согласился он. — Здесь и не случается ничего плохого.
Мэгги почувствовала налет грусти в его голосе, и эта грусть передалась ей. Она никогда не была особенно эмоциональной. Это Элли или Клер были готовы устраивать истерику по малейшему поводу. Мэгги просто не могла себе этого позволить. Чувство ответственности очень рано стало чуть ли не единственным ее чувством, может, потому, что она была старшей сестрой, как бы второй матерью.
— Дело не в женщине, — вдруг произнес Конор. Мэгги резко повернулась к нему.
— Что? — вырвалось у нее.
— По поводу вашего вопроса… — Их глаза на мгновение встретились. — Так вот, чтоб вы знали — дело не в женщине.
Мэгги была поражена. Как он прочитал ее мысли? Он что, ясновидящий?
— Я настолько любопытна?
— Нет. Я просто хочу, чтоб вы знали.
Они уже находились в Кейп-Мей и направлялись к пристани. Казалось, все пространство было заполнено рыбацкими лодками, частными яхтами и прогулочными катерами, обещавшими китов и дельфинов либо возврат денег.
— У меня когда-то была такая. — Конор указал на большую яхту, безмятежно покачивавшуюся на волнах.
— Была?
— Знаете, как говорится: каждый, кто не имеет машины, мечтает ее купить, а кто имеет, мечтает от нее избавиться. То же самое и с яхтой. Мне приходилось так часто чинить ее, что уже не оставалось времени на ней плавать.
— Не могу представить вас в роли моряка, — задумалась она. — Скорее я вижу вас летчиком.
— Летчиком? Да из меня летчик… Стыдно признаться, но меня в самолете тошнит.
— В самом деле? Понимаю вас! У меня та же история. Что я только не перепробовала — от наушников с успокаивающей музыкой до двойного мартини, — и все равно от одной мысли о самолете у меня поджилки трясутся…
Они перекинулись еще несколькими фразами о борьбе с «самолетной болезнью» и погрузились в уютную тишину, если можно назвать уютной тишину между людьми, которых неудержимо тянет друг к другу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73